на субтильное, и даже тщедушное телосложение, Гоголь был очень неравнодушен к еде. За чревоугодие писатель постоянно расплачивался несварением желудка и другими болезнями. Особенно трудно ему было сдерживаться на своей родине. Николай Васильевич писал в 1832 году Михаилу Погодину из полтавского села Васильевка, в котором прошло его детство: «Здоровье мое, кажется, немного лучше, хотя я чувствую слегка боль в груди и тяжесть в желудке, может быть оттого, что никак не могу здесь соблюсть диэты. Проклятая, как нарочно, в этот год, плодовитость Украйны соблазняет меня беспрестанно, и бедный мой желудок беспрерывно занимается варением то груш, то яблок».

      Николай Васильевич никак не мог смириться с тем, что детство кончилось, и его пищеварительные способности уже не те. Писал все из той же Васильевки: «Понос только прекратился, бывает даже запор; иногда мне кажется, будто чувствую небольшую боль в печенке и в спине, иногда болит голова, немного грудь».

      А в 1840 году откровенничал: «Я, чтобы освободить еще, между прочим, свой желудок от разных неудобств и кое-где засевших остатков московских обедов, начал пить в Вене мариенбадскую воду».

      Любитель украинской кухни

      Впрочем, не будем о грустном. Тем более, что многие расстройства Николая Васильевича были мнимыми. Доходило до того, что он вдруг начинал всех уверять, что у него желудок расположен вверх ногами. Якобы, это установил консилиум лучших парижских врачей.

      Лучше порадуемся вместе с Гоголем его любимым лакомствам.

      На завтрак Гоголь часто ограничивался одной чашкой чаю. Но уже за обедом он устраивал пиршество. Любил родную украинскую кухню – вареники, галушки, всевозможные соленья. Пристрастил к ней своих приятелей – москвичей и петербуржцев. Часто сам готовил для своих гостей.

      А галушки – специально для писателя – делали у Нащокиных.

      Очень любил котлеты из смешанного фарша – свинина и говядина. Котлеты для него фаршировали еще одним фаршем, состоящим из гусиной печени, рубленых яиц, лука и мускатного ореха.

      Будучи в Москве, предпочитал обедать и ужинать в Купеческом клубе. К предпринимательству он никакого отношения не имел, друзей среди купцов у Гоголя тоже особо не водилось. Просто ему нравилась еда тамошнего повара Порфирия – наваристая, жирная и сытная. Как он привык на своей родине.

      К алкоголю Николай Васильевич был равнодушен. Похоже, он даже его опасался. Впрочем, мог выпить полынной настойки – она, видимо, больше всех прочих напитков напоминала лекарство.

      Впрочем, по молодости Гоголь с удовольствием баловался спиртным. И даже придумывал клички напиткам. Вина у него были «квартальными» и «городничими». Ведь они наводили порядок в желудке, заполненном разными яствами. А жженка называлась Бенкендорфом.

      Почему? Очень просто. Дело в том, что при приготовлении жженки возникает голубое пламя. Голубые мундиры в России в то время носили жандармы (вспомним лермонтовское «И вы, мундиры голубые, / И ты, им преданный народ»).