Пока воины веселились, он сидел в одиночестве, думая только о том, когда же всё это закончиться. Он настолько углубился в свои размышления, что не заметил, как сзади к нему подошёл отец.
– Здравствуй, сын! Можно присесть?
Его тихий и спокойный голос заставил принца вздрогнуть, и от внезапного испуга он ничего не успел ответить. Но когда он успокоился, отец уже сидел за столом напротив него.
– Элейм, мальчик мой… Почему ты не веселишься, как все?
– Не знаю… Что-то не хочется мне веселиться…
Элейм снова пригубил вина из золочёного кубка. Отец нужна наблюдал за тем, как он пьёт, а когда Элейм снова поставил кубок на стол, спросил.
– Помогает?
– Не очень… – признался Элейм.
– Ты переживаешь из-за завтрашней церемонии? – спросил Дирей, пристально глядя сыну в лицо.
– Не то что бы переживаю, просто неспокойно как-то…
– Завтра твой первый бой, и тревога – это нормально.
– Но я не волнуюсь, отец.
– Ты просто не думаешь ни о битве, ни о церемонии, но тревога всё равно присутствует, – объяснил Дирей.
– Может, ты и прав… – вздохнул Элейм и хотел снова отхлебнуть из своего кубка, но отец остановил его.
– Подожди!
Рука Элейма вместе с кубком послушно застыла в воздухе, и на Дирея устремился изумлённый взгляд.
– Почему?
– Мне кажется, тебе не стоит больше здесь находиться. Отправляйся спать.
Элейм не стал спорить, а молча встал из-за стола и зашагал прочь из зала. И потом, идя длинными коридорами дворца, он ещё долго удивлялся тому, как ловко отец угадал его желание покинуть этот славный пир, на котором ему почему-то не хотелось веселиться. Принцу показалось удивительным и то, что уже лёжа в постели он не чувствовал никакой вины за то, что ушёл с пира, ведь именно в его честь поднимались доверху наполненные кубки и произносились громкие речи. Ему как будто и вовсе не нужно было там быть, тем более, что бородатые воины, заливавшие себе глотки вином, даже не заметили его внезапного исчезновения.
Следующее