Такого она не ожидала. Ни один из театров, ещё недавно умолявших её выступить на их сцене, теперь даже разговаривать с ней не хотели. Ни в Питере, ни в Москве. Этот был последним. И что же ей теперь делать? Ехать в Иркутск? Туда, где она родилась, откуда начинала? И то не факт, что её примут с распростёртыми объятиями.
У неё не осталось сил. Она окончательно расквасилась. А самое трагичное, что, когда сознание уже буксует на холостых ходах, нужно бешеное усилие воли, чтобы овладеть собой. Иначе окончательно рехнёшься и до дома не доедешь. Нда… Мрак.
Когда такси подрулило к дому, небо просветлело, и Эмма решила, что это хороший знак. Глупые мысли про ночь и рассвет теперь казались несусветной глупостью… на часах ещё и пяти нет. Ещё не ночь, до мрака ещё далеко, скоро тучи разойдутся и в её жизни настанет рассвет. У неё всё для этого есть: голос, который удалось сохранить, здоровье и пока ещё достаточно неплохой запас финансов. У неё даже была пусть и не очень твёрдая, но всё-таки уверенность, что всё наконец образуется. Ведь не может полоса так долго быть чёрной, ей на смену обязательно должна прийти белая. Пора уж.
Не хватало связей. Вернее, они у неё были… раньше… и она очень на них надеялась, но оказалось, что все, кто ещё недавно с придыханием отвешивали ей комплИменты, теперь очень заняты. Так заняты, что у них даже не хватает времени поговорить с ней по телефону, про личную встречу и заикаться не стоит.
– Сволочи! – процедила сквозь зубы Эмма и, заметив удивление на лице водителя, добавила: – Ездить не умеют, так и норовят подрезать.
– Это да! – закивал головой водитель, перебирая полученные от пассажирки сторублёвые купюры. – У меня сдачи нет. Может, у вас мелочью 35 рублей будет?
– Не надо сдачи, – зло кинула бывшая примадонна и вышла из машины, громко хлопнув дверью.
Вся её жизнь последние полгода – это громкое хлопанье дверьми. Ну ничего, она даст им всем сдачу. Они ещё пожалеют, что отказали ей в приёме, ещё сами будут просить о встрече с ней, звонить, умолять, пресмыкаться. Ради билетика, ради контрамарочки на её спектакль.
Эмма скрежетнула ключом и распахнула дверь. Скинула в прихожей плащ и, не разуваясь, процокала шпильками ботильонов в гостиную. Присела перед огромным экраном домашнего кинотеатра. Под ним на белой подставке среди дисков лежал мятый листок. Эмма взяла лист в руки, расправила, улыбнулась. Вот и подсказка. Вот и выход. Вот и возможность. Всё-таки у неё есть интуиция. Интуиция ей подсказала. В тот момент, когда она по привычке хотела выбросить его вместе со всей остальной рекламной макулатурой, что-то её остановило. Не просто так. Она