В послевоенное время публикации об истории российских «черных кабинетов» остаются по‐прежнему крайне редкими. В 1949 году эту тему затронул А.С. Нифонтов в монографии «Россия в 1848 году». Автор, рассказывая о росте масштабов перлюстрации с целью политического контроля в обстановке европейских революций, широко использовал архивы III Отделения108. Но сведения о перлюстрации были ограничены рамками одного года. К тому же Нифонтов считал, что перлюстрация проводилась достаточно небрежно и касалась в первую очередь корреспонденции отдельных лиц, обративших на себя внимание III Отделения. В доказательство он приводил тот факт, что большинство документов и писем, поступавших в Россию на имя частных лиц и преследовавших цель революционной пропаганды, доставлялось властям не почтовой цензурой, а самими адресатами109.
Даже хрущевская оттепель ничего не изменила в отношении к данной теме. Так, термин «перлюстрация» отсутствует в «Советской исторической энциклопедии» (1961–1976), как и в более поздней восьмитомной «Советской военной энциклопедии» (1976–1980)110. Приятным исключением стала статья тогдашнего аспиранта, а ныне известного российского историка В.Ю. Черняева «К изучению эпистолярных источников начала XX в. (Контроль почтовой переписки)», опубликованная в 1976 году и построенная на архивах Департамента полиции111. К сожалению, работа не получила продолжения, ибо, как сказал мне Владимир Юрьевич, «старшие товарищи не рекомендовали ему заниматься этим сюжетом».
В 1967 году в Нью-Йорке была издана монография Д. Кана «Взломщики кодов», получившая огромную популярность. В 2000 и 2004 годах она вышла в разных издательствах на русском языке. В книге есть глава «Русская криптология», в которой определенное внимание уделено работе «черных кабинетов». Но это всего лишь компиляция из воспоминаний С. Майского (В.И. Кривоша), материалов книги Р. Роуана и некоторых других источников. Например, Кан уверяет, что «большинство сотрудников “черных кабинетов” были иностранцами, являвшимися подданными России»112. Одно это уже говорит о весьма слабом знакомстве автора с реальным составом чиновников секретной экспедиции. Таким образом, никакой самостоятельной ценности труд Кана для истории российской перлюстрации не имеет.
В 1982 году вышла монография И.В. Оржеховского «Самодержавие против революционной России (1826–1880 гг.)», в которой автор, используя архивные фонды III Отделения и некоторые всеподданнейшие доклады министра внутренних дел, показал роль перлюстрации прежде всего в борьбе с инакомыслием113. Вместе с тем в книге есть фактические ошибки. Например, здесь содержится утверждение, что «III Отделение само перлюстрировало корреспонденцию “государственных преступников”, и в частности декабристов и членов их семей, а также брало под свой контроль надзор за всей корреспонденцией “политически неблагонадежных”