Не вздохнуть…
Да вот только я не тот —
Идиот!
Всем всегда был поперек
Мой упрек.
Поиграйте, как мячом —
Не прощен.
Нарисует мой предел
Белый мел…
Изабель вторила мне стихотворением «Memento» Ф. Г. Лорки.
– Это тоже о смерти и одиночестве, – пояснила она…
Мы еще долго вели диковинную перекличку душ, говорящих, на самом деле, на одном и том же языке. Потом Изабель внезапно остановилась и спросила:
– Как ты думаешь, что должны делать люди, чтобы жить вместе долго-долго и не мучить друг друга?
– Наверное, каждому надо нащупать свой путь и не сходить с него. Делать то, что ты должен делать в этой жизни – ведь человек всегда чувствует себя неуютно, когда попадает в чужую колею. И при этом обязательно радоваться верному пути любимых, согревать их души своим теплом, дарить добро и нежность. Если людям по дороге – все это будет легко. Они приедут в апельсиновую рощу, будут читать друг другу стихи – не важно, свои или чужие – и могучее море заступится за их союз перед Богом, там, на небесах…
Можно было не продолжать. Изабель смотрела, улыбаясь как-то по-особому, и по ее глазам я прочитал, что она поняла меня.
Сырой и промозглой мартовской ночью я ехал в такси на вокзал. Мерцающие полусгоревшим неоном вывески на бесцельно дорогих магазинах казались такими неуместными и даже эпатажными посреди убогости пейзажа, вобравшего в себя извечную тягу дураков к прямым линиям и матершинное, неопрятное естество раскулаченной босяцкой деревни. Последней тысячи рублей хватило, чтобы купить билет. Грязный поезд, с выбитыми стеклами и обледеневшим, прокуренным тамбуром, пахнущим мочой и перегаром, скрипя и причитая принял меня в свое отвратительное чрево. Целлюлитная проводница, дохнув чесноком, забрала билет и сунула мне в руки серую кучку постельного белья. Впереди были еще целые сутки дороги, и я сразу же лег на верхнюю полку. Соседи вовсю храпели, на столе пустая бутылка позвякивала вместе с облокотившимся на нее стаканом.
Весь следующий день я не мог найти место своим глазам, искавшим вокруг хоть малейший намек на веру, надежду, любовь. Внизу булькала размеренная ритмичная беседа, вместе со стуком вагонных колес создававшая впечатление сюрреалистического среднерусского рэпа.
– В советское время я работал технологом… Так Вы знаете, на все хватало, мы с семьей на юг каждый год по путевке, зимой опять же в профилакторий, на лыжах там, водочки… Заботились о людях, да…
– А я в те времена экономистом был на заводе. Порядку намного больше было, нам план спускали – мы его в разбивочку, по цехам – и ведь великой страной были, людьми себя культурными чувствовали…
«Да уж, план в разбивочку – вот и все экономика. Сапожник без сапог….» – хотел я съязвить, но мысли упорно оттаскивали меня от реальности…
Изабель