– Здесь часы не ходят. Никакие. Я проверял.
– Что здесь еще не так?
Она пробежала глазами по ближайшей вывеске. Вывеска как вывеска.
– Много что, но тебя это не должно беспокоить. Лучше следи за солнцем.
– Зачем?
Дина оглянулась. Мутный диск, зависший на уровне средних этажей между двух одинаковых кирпичных «точек», еще не добрался до кромок их высоких крыш.
– У тебя есть только этот день. Не успеешь вспомнить и поймать последний луч – пропадешь.
– Не поняла. Ты же не пропадаешь?
– Я – нет. И в этом нет ничего хорошего. Я здесь такой не один. Некоторые совсем потерялись. Некоторые, как я, пытаются понять. А кое-кто… Тебе это не нужно.
Он замолчал.
– Слушай, мы идем неизвестно куда. Убежали неизвестно от кого. Ты ничего не хочешь объяснить толком. Может, я вообще пошлю тебя на фиг и… – Дина покрутила головой, – пойду вон в кафе. Пить хочу. И есть хочу тоже!
Конечно, она врала. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас остаться одной в этом пустом страшном месте. Дина огляделась. Широкую улицу, на которую они свернули, тусклые полоски трамвайных путей разрезали на две половины, и нигде – ни впереди, ни позади – по-прежнему не было заметно никаких признаков жизни. По-прежнему совсем отсутствовали автомобили. Она еще не увидела ни одного, пусть даже и неподвижного.
– Машин нет, – удивленно озвучила Дина последнюю мысль.
– Нет, – согласился Алекс. – Никакого транспорта, совсем. Я как-то добрался до аэропорта, так там ни одного самолета. И вообще – очень неприятное место.
Он внимательно посмотрел на спутницу и решительно кивнул.
– Хорошо. Давай зайдем в кафе. Не уверен насчет еды, но попить-то мы сможем. Я расскажу то, что знаю, только ты не пугайся.
«Не пугайся». Дина была напугана так, что сомневалась, можно ли бояться сильнее.
В небольшом, на четыре столика, зале царил загадочный полумрак. Алекс, не задерживаясь в дверях, прошел к большому окну, сгреб пластинки опущенных жалюзи в кулак, а потом с силой дернул вниз. Жалюзи оборвались и с металлическим шорохом, скрипя по простенкам пластинками позолоченного алюминия, соскользнули вниз. Стало значительно светлее.
– Ты зачем? – поразилась такому варварству Дина.
– Темно. Оно предпочитает мрак.
– Какое «оно»? Что это значит?
Она догадалась, что речь идет о том, кто издавал жуткий звук в супермаркете. Воспоминание заставило ее передернуться.
– Погоди.
Алекс деловито направился за стойку, чем-то там погремел, и на бежевой пластиковой столешнице появились две чашки, горка пакетиков с крекерами «Тук» и орешками. Кофейный автомат тихо загудел.
– Повезло! – возникла над стойкой взлохмаченная голова Алекса. – Электричество тут часто глючит. Иногда чайник можно час греть, а чаще всего напряжения просто нет совсем.
– И как же ты тут живешь, костры разводишь, что ли?
– Нет. Огонь тоже не всегда ведет себя