– Привет, – негромко сказала она. – Ты тот самый, что прилетал ко мне раньше? Или его потомок из будущего?
Нахткрапп ничего не ответил. Это адское создание было все-таки просто птицей.
Где-то в замке раздался громкий скрип – не то открылась дверь, не то под тяжестью камня и времени застонали стропила. Серильда прислушалась, не прозвучат ли шаги, но больше никаких звуков не было, кроме негромкого, умиротворяющего плеска волн на озере. Кроме шума крыльев диких птиц под высокими потолками. Кроме беготни грызунов вдоль стен.
Бросив последний взгляд на нахткраппа, Серильда двинулась в ту сторону, откуда, как ей показалось, раздался скрип. Она крадучись прошла по длинному узкому коридору и едва прошла мимо открытой двери, как снова услышала этот звук – протяжный стон тяжелого дерева и несмазанных петель.
Она остановилась и выглянула из дверного проема на лестницу. На стенах висели два незажженных факела, а наверху, едва различимая в темноте, виднелась закрытая стрельчатая дверь.
Серильда поднялась по лестнице, на каменных ступенях которой ноги множества людей за сотни лет оставили вмятины. Дверь открылась легко, лестницу залил мерцающий розовый свет.
Серильда попала в огромный коридор с семью узкими витражами во внешней стене. Яркие краски потускнели под слоем грязи, но изображения старых богов еще можно было узнать. Фрейдон собирал золотые стебли пшеницы. Сольвильда дула в паруса корабля. Хульда сидел за прялкой. Тирр готовился стрелять из лука. Эостриг сеял, бросал в землю семена. Велос держал фонарь, чтобы вести за собой души в Ферлорен. Окно Велоса было разбито, несколько фрагментов одеяния бога растрескались и едва держались в свинцовой раме.
Седьмой бог, покровитель Серильды, Вирдит – бог сказок и удачи, лжи и судьбы. Чаще всего его изображали с колесом фортуны, но здесь художник решил показать его рассказчиком, держащим в одной руке золотое перо, а в другой пергаментный свиток.
Серильда уставилась на Вирдита, пытаясь почувствовать близость к существу, которое якобы даровало ей глаза с золотыми колесами и талант к обману. Но ничего не почувствовала. Вирдит сидел, окруженный оттенками изумрудно-зеленого и розового цветов, выглядел царственно и мудро и задумчиво глядел в небо, как будто даже богу приходилось дожидаться священного вдохновения.
Совсем не таким представляла Серильда своего лукавого обманщика-крестного – и не могла избавиться от ощущения, что художник ничего про него не понял.
Она отвернулась и пошла дальше. За последним витражом зал делал резкий поворот. Теперь по одной стене шли простые окна в свинцовых переплетах, выходившие на туманное озеро. Вдоль другой выстроились железные канделябры, в которых не было свечей.
Между канделябрами Серильда увидела полированные дубовые двери. Все были закрыты, кроме последней.
Увидев свет, льющийся на потертый и рваный ковер, Серильда остановилась. Она поняла, что это не дневной свет, не холодно-серый оттенок пасмурного неба. Этот свет не был похож