Дома меня не ждали, потому что я никого не предупредила. Страшно ли мне было? Конечно, как никогда и… стыдно. Родители были добрые, и я была уверена, что меня примут и поддержат в любом случае, особенно папа, который всегда был на моей стороне и защищал перед мамой, делая мне поблажки, прикрывая иногда мои тылы. Может быть, поэтому я и выросла такая своенравная и легкомысленная. Мне всегда всё спускали с рук, никогда не наказывали и не заставляли делать то, что я не хочу.
– Лариса, дочка! – услышала я крик мамы.
Оказывается, все это время, что я стояла и смотрела на отчий дом, она копалась в огороде. Я её совсем не заметила, погрузившись в свои такие не очень весёлые мысли. Бросив всё, что было у неё, прям так, с грязными руками, мама кинулась ко мне обниматься. Честно признаюсь, никогда ещё мне не было так радостно и грустно одновременно. Впервые оценила свой дом и родителей. Какая же мама родная… любимая… Бежала ко мне с распростёртыми объятиями… Глаза защипало… Не в силах сдержаться, я расплакалась… Нет, не то чтобы заревела белугой, а тихо так, с огромным комом в горле. Слёзы беззвучным потоком стекали с моих щёк, капая вниз. Это всё беременность, она делала меня такой ранимой и сентиментальной. Здесь меня любят и ждут, как можно не любить их в ответ и не ценить такую преданность. Получив жизненный опыт, набив шишек, теперь благодарю Бога, что у меня есть ещё такие люди, которые любят, ждут, и простят… вопреки всему простят… Вот это настоящая любовь, и мне теперь есть с чем сравнивать. Это отчётливо начинает просматриваться, особенно в сравнении с Маратом. Он, конечно, никогда в любви мне не признавался, но я чувствовала, что между нами нечто большее, чем просто банальный секс. Наверное, я ошиблась… Никто и никогда тебя любить не будет сильнее твоих родителей, для них я навсегда останусь маленькой девочкой, их любимой дочкой и принцессой…
– Привет, мам, – обняла я её, прикрыв глаза красные от слёз.
Сколько мы так стояли, я не знаю, потеряла счёт времени. Через какое-то время я почувствовала, как настроение мамы изменилось, и она перевела свои руки мне на живот, трогая его руками. Медленно, очень медленно, не веря в происходящее с нами, она отпрянула от меня, посмотрев в мои глаза, где всё сразу поняла, прочитала всю мою невысказанную боль. На улице была жара, я была в тонкой кофточке, трудно было не заметить мой круглый животик.
– Пойдём в дом, – только и сказала она, – ты, наверное, устала, тебе нужен отдых, остальное всё неважно, милая.
В доме было пусто, рабочий день, и папа, видимо, был на работе. После того как я уехала, он почти сразу нашёл работу водителем в местном лесничестве