В палате повисла неловкая пауза. Слишком велик был контраст между нашими интеллигентными разговорами и таким бесцеремонным поведением. Тем не менее, человек поздоровался, и я первый нарушил немного затянувшуюся тишину: – Я – Глеб.
– Глеб, понятно, – услышал я удовлетворённый голос.
Представились и другие. Правда один дедушка, похоже забыл своё имя: – Меня зовут… Меня зовут, – повторял он.
– А меня, когда надо, тогда и зовут! – подвёл итог детина. И добавил, как бы невзначай: – Ох, как курить охота.
Но здесь его ждало самое большое, наверное, разочарование в его жизни: никто не кинулся к нему с замусоленным бычком и не дал затянуться по полной. В палате были некурящие интеллигенты, что с них взять?! Детина что-то пробормотал невнятное, видимо жалуюсь на судьбу, которая закинула его в такое гиблое место, и вдруг новая мысль осенила его чело: – Мужики, позовите сестру, мне в туалет надо! Сестру позвали, но она категорически запретила ему вставать, ведь его только что прооперировали: -Да и одежды у вас нет никакой, вас привезли к нам голым!
Да, вот такой контингент объявился у нас в палате! Даже в больницу не могут приехать по-человечески! Видимо, был пьян, гол, схватил приступ, собутыльники вызвали скорую. Картина маслом. Мне было всё ясно, хотя один момент был нелогичен: кто бы он ни был, но как ему ходить в туалет? Я задал этот вопрос сестре, на что получил исчерпывающий ответ:
– Голеньким, как Иисус.
Я посмотрел на детину: сходство с Иисусом было лишь весьма отдалённое. Видимо, у других пациентов нашей палаты промелькнула та же мысль, и, дабы не оскорблять чувства верующих, один сердобольный интеллигент предложил ему свои новые трусы, тем более что он уже скоро выписывался. Натянув кое-как на себя трусы, детина тут же сделал попытку встать. Однако, этот фокус чудесного воскрешения не удался, и этот невежа бессильно обмяк на кровати, корчась от боли. План покурить где-нибудь в туалете провалился. Некоторое время с его кровати доносились лишь скрежет зубов и приглушённые стоны. Спустя какое-то время оттуда вновь послышался голос: – Мужики, есть пить?
Это уже было понятное всем нормальным людям желание. Поэтому у него на столике сразу появилась бутылка с водой. Конечно, это могло быть вовсе не тем, что с удовольствием выпил бы сейчас детина, но он уже понял, куда его занесло, и смиренно потягивал воду из бутылки. Наше чувство гуманности было удовлетворено. На некоторое время в палате воцарился умиротворённый покой. Да, – размышлял я про себя, – любой человек,