– Он что, может себе позволить нанимать дизайнера и рабочих каждые два года?
– Может, у него родственники богатые? – отзывается Смитти.
– А ты его знаешь?
– Я? Нет, конечно. Никогда там не был. Мы едва здороваемся.
– Хотя он, похоже, едва концы с концами сводит.
– Откуда известно?
– На машину посмотри.
– Может, он все деньги вбивает в дом!
– Все равно – странные люди.
– И что это значит?
– Тилли видела, как она покупает в магазине черную патоку.
– Черт побери, – качает головой Херб. – Это ни о чем не говорит. Патока – это вроде как народная медицина. Едят же люди всякую траву. А что касается машины, так, может, ему наплевать, что кого-то напрягает, что его машине полтора года.
Молчание.
– Пора бы мне покрасить дом, – говорит Смитти.
– Мне тоже, – вторит ему Херб.
Полосы белого света разрезают лужайку перед домом. Пикап Смитов въезжает на дорожку, заворачивает на стоянку и затихает. Дважды хлопают двери – словно двусложное слово. Приближаются женские голоса; дамы говорят одновременно, но ни одна не упускает ни слова из сказанного подругой. Распахивается дверь, входит Тилли, за ней Джанетт.
– Привет, парни! Отчего так тихо?
– Солидные мужчины, солидный разговор, – отзывается Смитти.
Они шли по волнообразным коридорам, дважды оказываясь над бездонными с виду колодцами – безо всякого для себя вреда. По этим колодцам они взлетели на верхние этажи, в просторное помещение, где их ждал Миелвис. Он был один. Его одеяние, состоящее из широкой желто-пурпурной ленты, которая по диагонали охватывала его тело от левого плеча, через талию и к правой ноге, делало его фигурой весьма представительной. Он приветствовал Чарли весело, но степенно, после чего открыто одобрил наряд гостя.
– Я вас оставлю, – сказал Филос, на которого Миелвис не обратил ровно никакого внимания (может быть, это говорило не о пренебрежении, а как раз наоборот – о высшей степени дружеского расположения, не нуждающегося в формальных выражениях?), пока тот не заговорил. Миелвис кивнул и улыбнулся. Филос исчез.
– Исключительно тактичен, – одобрительно сказал Миелвис. – Такой Филос у нас один.
– Он очень много для меня сделал, – сказал Чарли и, помимо собственной воли, добавил:
– Как мне кажется…
– Ну что ж, – Миелвис окинул его внимательным взглядом, – Филос говорит, ты чувствуешь себя гораздо лучше.
– Скажем так, я только начинаю понимать, как я себя чувствую, – отозвался Чарли. – А это – гораздо больше того, что я знал, когда здесь оказался.
– Ну что ж, опыт был нелегкий, спору нет.
Чарли внимательно рассматривал Миелвиса. Что-либо определенное сказать по поводу возраста ледомцев он был не в состоянии, и, если Миелвис казался старше остальных, то лишь потому, что прочие выказывали ему явное, особого рода уважение. А еще он был несколько крупнее остальных, с более полным, чем у прочих местных, лицом и каким-то