Частные начала в уголовном праве. Э. Л. Сидоренко

ученые оправдывают позицию законодателя, заявляя, что «вопрос, причинен ли преступлением вред определенному лицу, суд решает при постановлении приговора. Утвердительный ответ на этот вопрос и означает признание лица потерпевшим в материально-правовом смысле данного понятия… Таким образом, если признание потерпевшим в материальном смысле является некоторым этапом доказывания и имеет место, когда факт причинения вреда данному лицу доказан достоверно, признание потерпевшим в процессуальном смысле является одной из предпосылок участия данного лица в доказывании и имеет место при наличии оснований предполагать причинение преступлением вреда этому лицу»[100].

      Данная позиция представляется нам неприемлемой по нескольким причинам.

      Во-первых, авторы допускают некоторое смешение уголовно-правовых и уголовно-процессуальных понятий, называя признание существования потерпевшего в материальном смысле этапом процессуального доказывания. Объективное наличие потерпевшего нельзя поставить в зависимость от того, удастся ли в суде доказать причинение вреда, равно как и нельзя определить его событием, следующим за моментом фактического возникновения фигуры потерпевшего.

      Во-вторых, при постановлении приговора суд разрешает вопрос не о том, был ли причинен вред определенному лицу, а о том, совершил ли рассматриваемое преступление обвиняемый. В противном случае лицо признавалось бы потерпевшим только после вынесения приговора суда.

      Не бесспорна также точка зрения П. С. Дагеля, который, признавая понятие «потерпевший» общим для уголовного и уголовно-процессуального права, исходит из того, что «первое предложение в соответствующей статье уголовно-процессуального законодательства дает именно материально-правовое понятие “потерпевший”, а второе предложение определяет, при каких условиях потерпевший становится участником уголовного процесса, приобретает процессуальные права и обязанности» .[101]

      Рассматривая данную законодательную конструкцию как наиболее приемлемую, автор не учитывает, что нормы УПК призваны регулировать уголовно-процессуальные отношения и не должны определять понятия и категории материального права, которые стержнем пронизывают уголовный закон, но не находят в нем легального определения.

      Констатируя тот факт, что УПК РФ указывает на некоторые материальные признаки потерпевшего, существующее положение вещей нельзя признать итогом закономерных и обоснованных действий законодателя.

      Думается, норма ч. 1 ст. 42 УПК РФ была призвана заполнить брешь в категориальном аппарате российского законодательства. В соответствии с требованиями законодательной техники, признание уголовно-процессуальной фигуры потерпевшего и наделение ее соответствующими полномочиями должно основываться на существовании потерпевшего в уголовно-правовом смысле. Однако отсутствие законодательно определенных материальных признаков