Утром все новости начинались с того, что: «В своей квартире был найден мёртвым знаменитый румынский режиссёр, принявший сильную дозу наркотика». Твоя посмертная записка, в которой ты просил прощения у меня, становится бестселлером в СМИ и моим личным позорным клеймом. Твою смерть воспели, а мою жизнь смешали с грязью. Я была ни жива, ни мертва. Не оправившись от одного горя, я с головой окунулась в другое. Возможно, меня от смерти спасла только моя беременность…
Да, с этой новости я перехожу к финальной сцене. На момент твоей смерти я находилась на пятом месяце. Этот факт я и хотела использовать в качестве своей мести. Про беременность я узнала в день, когда решила уйти от тебя. Та самая тайна, которая давала мне власть над тобой и позволяла наказать тебя.
Жан Пьер, я родила тебе дочь! И назвала её Майей, как ты и мечтал. Майе сейчас пять лет. Чудесная девчушка небесной красоты, как две капли похожа на тебя.
Очень надеюсь, что наша дочь не выберет нашу профессию и не превратит свою жизнь в игру, как это сделали мы с тобой. Я не хочу, чтобы она повторила наши ошибки, слишком они тяжелы. Такие ошибки всегда смертельны, и мы с тобой это доказали.
Сегодня я пришла сообщить эту новость и попросить у тебя прощения. Наверное, я была не права, не дав тебе шанса. Но, можешь не сомневаться, я продолжаю платить за эту ошибку каждый день. Я продолжаю тебя любить всем своим сердцем, и эта любовь не стала меньше. Прости меня, Жан Пьер.
Ну что же, мы доиграли с тобой сегодня нашу пьесу. Нашу драму жизни. Я устала. Мой первый в жизни спектакль без зрителей, а партнёр – мёртв. Ни тебе аплодисментов, ни цветов. Так необычно.
Пожалуй, я сама нарву себе цветов с твоей могилы и представлю, что их мне подарил ты в знак восхищения моим сценарием и моей игрой. Видишь, роскошный букет получился.
Что ж, я, пожалуй, пойду…
Ой, я все-таки запнулась об эту хрень и упала.
Эх, Жан Пьер, ты неисправим…
Эпилог
Этот солнечный сентябрьский день принёс небывалую суету кладбищу Бухареста. С раннего утра к его границам приехало множество людей, молчаливо ожидавших некоего события. А к обеду в его владения церемониально въехал роскошный катафалк, скрывавший внутри гроб с телом какого-то выдающегося гражданина. Траурная церемония, состоящая из тысяч людей и сотен журналистов с камерами, заполнила всё кладбище. Пару часов в одном из его укромных уголков звучали траурные речи, а ещё через некоторое время церемония покинула территорию усопших, и на месте, где она была, остались две женские фигуры, одна из которых принадлежала молодой девушке, а другая была мраморной статуей, занявшей своё место на могиле только что погребённого человека. Статуя изображала сидящую на земле женщину, гладившую сброшенные ангелом крылья.
Девушка