– Нет.
– Дина Павловна по примеру родителей тоже состояла в партии. А когда началась перестроечная смута, наверное, за год до злополучного ГКЧП, поддавшись убеждениям заядлых перестройщиков, сожгла свой партбилет. Узнав об этом, Ядвига Станиславовна прокляла дочь и даже не сообщила ей о смерти Павла Григорьевича. Так и не попрощалась Дина с отцом, не проводила в последний путь. После приезжала в слезах, но мать на порог дочку не пустила. Вот до какой степени волевой характер…
– Где она теперь? – спросил Бирюков.
– В Москве у сына. В прошлом году прибаливать стала. Возраст сказался. В одночасье по осени продала дом со всей обстановкой, упаковала баульчик и налегке отбыла в столицу.
– Не только старческое здоровье заставило Саблину уехать отсюда, – сказал участковый. – Имелись у меня сведения, что рэкетиры стали ее донимать. Несколько раз заводил разговор с Ядвигой Станиславовной. Предлагал, давай, мол, организуем задержание вымогателей с поличным. Бесполезно. И слышать об этом старуха не хотела. Хоть и волевой, как ты говоришь, у Саблиной характер, но, видать, перед «качками» она слабоватой оказалась.
– Возможно, возможно, – закивала головой Анфиса Васильевна. – Наслушавшись по радио да телевизору об организованной преступности, однажды полюбопытствовала у нее: не страшно ли заниматься коммерцией? Дескать, сколько уж людей погибло на торговом бизнесе… Саблина зло на меня посмотрела: «Не пугай! Без тебя пугачей хватает».
– Фамилия вроде знакомая, но вспомнить внешность Саблиных не могу, – признался Бирюков.
– Всех пенсионеров в районе, Антон Игнатьевич, не упомнишь, – ответил участковый. – Павлу Григорьевичу, когда умер, было за восемьдесят. Старуха не намного младше. А фамилия их часто мелькала в районной газете. Активные были корреспонденты. Писали слабенько, неинтересно, в основном на тему: «Эх, хорошо в стране советской жить!» или «Расхитителей – к ответу». Однако районка публиковала их творения охотно. Павел Григорьевич был высоким, смуглым. Лицо всегда суровое, неприступное. Носил старинные роговые очки. На собеседников смотрел исподлобья, будто презирал всех, кто не разделяет его точку зрения. А Ядвига Станиславовна – поджарая, шустрая на ногу и злая на язык. Словом, как говорится, два сапога – пара.
– Дорого Саблина продала дом?
Мокрецова пожала плечами:
– По наивности спрашивала Ядвигу Станиславовну об этом. Она рассердилась: «На мой век хватит». И больше – ни слова.
– Наверное, миллионов двадцать взяла, если не больше, – высказал предположение Дубков. – Жилье нынче в цене. Городские бизнесмены, пользуясь близостью райцентра от Новосибирска, дружно повалили сюда вкладывать деньги в недвижимость. Говорят, самое надежное дело, чтобы не обанкротиться при инфляции…
Из последующего разговора Бирюков узнал, что мужчину, загадочным