– Где ты была? Что случилось?! – взволнованная и напуганная, она одновременно заботливо навалилась на девушку с вопросами.
– У станка, – кратко ответила последняя, ещё не отдышавшись.
– Но… но все уже давно как разошлись по домам!? – во взгляде женщины заиграла ещё бóльшая тревога. Она вглядывалась во взмыленное лицо дочери, в её растерянные, напуганные и широко распахнутые глаза, как когда-то в детстве…
– Просто нитка оборвалась, – тихо отозвалась девушка.
Видимо, найдя правдивыми её слова, а точнее взгляд, женщина чуть успокоилась, всё же не отступаясь от поиска истины.
– А почему бежала? – не оставляя тени сомнения, уточнила она.
– Темно, – отрывисто и едва слышно произнесла дочь, открыто смотря в глаза. Этот взгляд действительно был полон испуга, что заметил бы даже невнимательный посторонний взор, не вглядывающийся и не смотрящий в самую душу, как это может мать.
На лице женщины появилась едва заметная улыбка. Она приобняла дочку, утыкаясь в её выбившиеся локоны.
Неловко отпрянув от девушки, она вскоре вымолвила сухо, как обычно: «Ужин на столе». Позже добавив: «Умойся и ложись спать».
Эти слова, повисшие в воздухе, теперь не казались девушке прежними, теперь они казались ласковыми, нежными и тёплыми, как мамины руки. Ей хотелось вновь прильнуть к ней и крепко обнять, нечаянно проронив слезу. Но что-то мешало это сделать. Что-то странное и непонятное, что пока было выше них.
Глаза девушки покраснели от непролитых слёз, и, опустив их, она поспешила приступить к обыденным после прихода домой делам.
* * *
Таисия уже лежала в кровати, полупроваливаясь в сладкий, но немного тревожный сон, окутанный лёгким дымком только-только затушенной свечи… Всё же её сердце сильно колотилось, будя гулом ударов, отдающихся в груди, и эхом разносясь по всему телу. Но вскоре на задний план отошли волнения уставшего дня, уступая место лёгкой и, быть может, так и не замеченной девушкой улыбке воспоминания сегодняшнего разговора с мамой. Это были те редкие мгновения, когда они не перекидывались встроенными в график и ставшими сухими фразами, за которыми где-то глубоко скрывались забытые в нём же чувства, а делились друг с другом настоящими, спонтанными эмоциями, здесь и сейчас выражающими настоящие, открытые, ещё не завуалированные хотя бы во взглядах чувства.
Порой мы почему-то боимся выражать их, а чаще это бывает труднее сделать к тем, которых мы больше всего любим… Порой уже и просто обнять любимого человека становится чем-то глупо странным и необычным.