Хозяин превозносил достоинства своего дома, своей еды, своих слуг, своего сена, своего колодца, рыцарь изредка ронял слово-другое, а затем опять вступал хозяин.
Потом подали, наконец, и курицу, зажаренную на вертеле. Большая курица, не какой-нибудь недоспелый цыплёнок. Но сколь не велик кусок, а и он кончается… Луу, сытый и пьяный, всё-таки на ногах держался крепко, он и сам удивился подобной крепости – землю качало и кружило, но он, с лёгкой помощью стола и стен, сумел устоять. На свежем воздухе стола не было, зато оказались деревья. Хотя среди них тоже попадались разные, некоторые так и норовили боднуть, однако ж Луу-Кин не уронил достоинства, удержался, гордо взглянул на хозяина и с опаской на рыцаря – не разгневался ли на его заносчивый вид.
– Мы, рязанские, не сдаемся, – похвалялся он, – и не к тому привычные. У нас и грибы с глазами, их едят, а они глядят…
Что дальше было, помнилось смутно, но одно Луу знал твердо – до лежанки он таки добрался сам, без подмоги.
*
Первой утренней мыслью было – где короб. Он встрепенулся, вскочил, оглядываясь. Нету! Украли! Сам потерял, пропащая душа! Вот и вино, вот и хозяин…
И рыцаря нет. Привиделось?
Он заглянул под лежанку. Рыцаря там, конечно, никакого не оказалось, но короб, короб был. А это главное – короб, бог с ним, с рыцарем. Рыцарей-то на свете много, в каждом замке, почитай, штуки по три, по пять, а короб у Луу-Кина один-разъединственный, другого, может, и в жизни никогда больше не будет.
Он проверил завязки; петелька, хитрая, для чужого неразвязная, казалась нетронутой, да и вес прежний, Это хорошо. Это просто замечательно, Вот он, товарец-то, весь здесь! Почти донёс!
Луу-Кин пытался утешить себя. Эк, действительно, чего он, собственно, ждал? Что рыцарь распрощается с ним? Может, откроет вдобавок тайну происхождения? Наслушался ты, брат, в детстве длинных красивых баек, а в жизни дорога у каждого своя, если и пересеклись вдруг случайно с хорошим человеком, тому радуйся, а на большее надеяться – век дураком прожить.
– Проснулся, мирный торговец? – Рыцарь подошёл неслышно, и Луу-Кин вздрогнул. Ну, как тать?
– Про… проснулся, доблестный рыцарь…
– Тогда, если думаешь попасть в Замок, поторопись с завтраком.
– Да… Конечно, сей момент, – забормотал он несвязно, не решив окончательно – радоваться, нет. Он уж было настроился остаться в таверне да ждать, когда люди на обратном пути завернут сюда, тут можно будет и расторговаться. Придётся, конечно, взять в долю хозяина таверны, так это в порядке вещей… А в Замке, в Замке… О! Он не смел и надеяться… То есть, вчера-то он надеялся твердо, но твердость разбилась мгновенно, стоило ему, проснувшись, не увидеть рыцаря. Идти в одиночку? Как ни крепко он спал, а слышал, как неподалеку – ну, не совсем и близко, иначе проснулся б – выла семья вурдалаков: сначала старшой, басово, протяжно, затем вторила марва,