Вокруг трибуны стояло с десяток парней возрастом от четырнадцати до семнадцати лет. У каждого на левой руке была красная повязка с надписью «вожак». При приближении Егорова вожаки его отсканировали взглядами и как по команде расступились, признав за своего и освободив место вблизи святая-святых – трибуне. Странная мысль проскочила в сознании – «а, что, если бы его не признали своим…». Ну, что бы было бы? И в какой-то момент ему стало страшно и странно одновременно. Он никогда не был в подобной ситуации и некоторые мысли о происходящем заставляли кровь буквально стынуть в жилах. Когда товарищ Говоров – начальник их управления, прикреплял его к московскому гостю он предупреждал, что нужно помогать товарищу Лису, оберегать и докладывать в случае появления каких-либо странностей. Вот интересно. А можно ли к понятию странность соотнести то, что рано-рано по утру всё несовершеннолетнее население города и округи оказались в заброшенном карьере? Это очень странно. А на сколько происходящее законно? С другой стороны, а какая собственно цель этого сбора?
Если слегка напрячь мозг и посмотреть по сторонам, то становится ясно, что организация сего детско-юношеского митинга производилась как минимум со вчерашнего дня. На постаменте стояла трибуна с микрофоном, при этом сам микрофон сиял в лучах восходящего солнца, гранями никелированных поверхностей. Егоров никогда не видел подобного, а то что он видел было по проще и не так вычурно. А чёрт его знает, может московский гость пёр его с самой первопрестольной. Красивая вещица. Наверное, сам товарищ Сталин говорит в такой же, когда выступает на радио. Трибуна затянута в красную материю, основание обложено красными половиками, а позади на флагштоке под легкими порывами утреннего бриза развивается красный флаг Советского Союза. Вроде бы всё в порядке и придраться не к чему. Тем более что Говоров, строго на строго приказал – наблюдать и помогать. А тут что? Тут всё в рамках советской законности и порядка. Единственно, что напрягает это полное отсутствие взрослых на мероприятии. Ну там к примеру, представителей пионерских или комсомольских организаций. Их не было. Вообще. Если говорить о взрослых, то подобных объектов было всего двое он, то есть сам Егоров и товарищ Лис. Да уж. Ну посмотрим, что будет дальше.
А дальше было нечто! Ничего подобного Леонид не видел не в армии, где отслужил, не на курсах сотрудников НКВД. Такого он никогда не видел и не был уверен, что сможет увидеть в будущем. Товарищ лис, обменялся вдали парой фраз с мальчишками на головы которых были одеты кепки, явно на несколько размеров больше их голов и двинулся к трибуне. Как по команде все вскочили на ноги, моментально выровняли ряды и стали аплодировать. Поначалу, Леонид опешил, но и его захватил утренний задор тысяч людей, и он тоже начал хлопать. А как тут можно было не хлопать, если тысячи глаз смотрят на тебя как на икону в церкви? В такт дружным аплодисментам, послышались слабо различимые выкрики. Леонид не смог