Лера в свое время приложила достаточно усилий, чтобы остаться на кафедре после института. Чтобы преподавать, заниматься наукой. Она любила именно дерматологию, ненавидя при этом болезни Венеры…
Ей хватило практических занятий на старших курсах – не знала, куда деться от стыда, когда здоровый битюг, у которого, видите ли, с конца «закапало», спускал при них, студентах, трусы, громоздился в гинекологическое кресло… Нет уж, увольте!
На кафедре она могла выбирать свою сферу научных интересов – например, поражение волосистой части головы при псориазе. И – занимайся, накапливай материал, пиши, защищайся… К тому же у нее неплохо получались лекции, она умела находить общий язык с аудиторией.
Попади она в поликлинику на прием – это был бы ад, о котором не хотелось даже думать!
Увидев на стоянке у дома джип мужа, Лера немного успокоилась.
Стас на кухне чистил улов – один из пойманных лещей вытянул почти на полтора килограмма.
– У тебя глаза светятся от гордости, – заметила она, подставляя щеку для поцелуя. – А мне похвастаться нечем. Перемыли с Богдашкой косточки всем, кому можно и кому нельзя… Потрепались, короче.
Глядя в немного раскосые зеленые глаза супруга, она поймала себя на том, что сегодня ей особенно неприятно лгать.
– Охота вам на такую ерунду время тратить? – поинтересовался Стас, очищая от рыбьей чешуи разделочную доску. – Неужто больше заняться нечем?
– Ты, пожалуй, прав, – согласилась она, направляясь в комнату, чтобы переодеться. – Пора завязывать с этим. Это простительно девчонкам старшеклассницам, но взрослым теткам вроде нас…
– Когда начнешь завязывать? Может, со следующей пятницы?
– Я подумаю, – крикнула она уже из комнаты. – Но с вами на рыбалку все равно не поеду.
– Не настаиваю, – услышала в ответ.
Усевшись перед трельяжем в одной комбинации и взглянув в глаза той, что была по ту сторону стекла, Лера мысленно призналась: «Все, что ты сейчас сказала мужу, – ложь. От первого до последнего слова. Вы говорили только об одном, об этом самом. О том, что ниже пояса… Вернее, говорила в основном Богдана, как бы заново переживая свои неповторимые ощущения. Для тебя это были два часа настоящей пытки, словно перед тобой трясли грязным бельем.
Но не в этом дело.
Ты солгала мужу… И сделала это легко, непринужденно. А он благополучно проглотил услышанное. И Богдана наверняка знала, что ты солжешь. Это как бы само собой разумелось. Не говорить же правду – она тотчас станет достоянием мужа Богданы Иннокентия, и тогда… Подруга заставила тебя лгать, притворяться, она толкнула тебя на это – сделать то, что тебе противно. Какая она подруга после этого?!»
Подобно гудевшему над ухом комару, в голове промелькнуло: «А что, если врешь не только ты?! Что, если твоя со Стасом семейная жизнь – не что иное, как лицедейский тандем, ежедневное соревнование – кто первый