Все снова поворачиваются и мрачно смотрят на меня.
«Просто замечательно».
Все места за огромным деревянным столом заняты, и никто не собирается подвинуться, поэтому я застенчиво подхожу к дальнему краю у стены и втискиваюсь в крошечный промежуток, оставшийся в углу. Я думаю о Еве и о том, что, если ты кого-то знал еще ребенком, это опутывает твою душу сетью особых чувств, каким бы ребенок ни вырос и что бы с ним ни стало.
Я отлично это понимаю, но не собираюсь никуда отсюда уходить. Поэтому беру себя в руки, чтобы противостоять этим злым взглядам, и притворяюсь, будто не замечаю их. Я десять лет прожила в сиротском приюте и три месяца – в одной каморке с подлючкой Агнес, так что подобный холодный прием не заставит меня завянуть, как листик латука.
Особенно когда вокруг стола передают блюдо с жареной свининой и шкварками. Воск капает с горящих свечей, а от печи исходит приятное тепло. Я смотрю на шкварки, золотистые и хрусткие, и мой рот наполняется слюной. Я не ела их с шести лет.
Девушка, сидящая рядом со мной, берет кусок жареного мяса.
– Брок? – нежным голосом спрашивает она, предлагая мясо грязноволосому парню, который ухитряется выхватить у нее блюдо прежде, чем я успеваю взять свою порцию. Мои руки, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки. Брок передает блюдо еще дальше от меня, потом склоняется ко мне и тихо говорит:
– Айви выросла здесь, среди нас. Она заслуживает этого места.
Я, не дрогнув, отвечаю ему с бесстрастным взглядом:
– Почему бы тебе для начала не обсудить это с госпожой Вестергард?
– А почему бы тебе просто не отказаться от этой работы?
– Нет, – решительно отвечаю я, и в итоге корзинку с булочками передают прямо у меня над головой. Я откашливаюсь и прошу кого-нибудь передать мне капусту.
Мою просьбу игнорируют.
Я пытаюсь самостоятельно положить себе еды, но, как только тянусь за ней, Дорит забирает блюдо и отставляет его на кухонную стойку. По крайней мере, никто не мешает мне схватить раскисшие помидоры, оставшиеся на дне салатной миски. Хотя я ненавижу помидоры. Я чувствую, как Якоб Даль рассматривает меня с противоположного конца стола, и, когда поднимаю глаза, он встречает мой взгляд, помаргивая темными ресницами из-за очков. Он не проявляет ко мне враждебности, но и не улыбается.
Интересно, замечает ли он, как я вздрагиваю, когда разговор неожиданно переходит на Еву?
– Кто видел ее? – запихивая еду в рот, спрашивает парень с темными, коротко стриженными волосами. – Ну, эту приемную дочь? Как она выглядит?
– Очень милая малышка, но ужасно худенькая. По-моему, ее совсем не кормили в том сиротском приюте, откуда ее взяли… – отвечает Дорит.
– Она темнокожая, правда? – прерывает ее девушка с волосами цвета мыльной воды в мойке и при этом громко жует, роняя изо рта кусочки еды. – Она вообще датчанка?
Я резко втягиваю воздух.
– Она