но главное – головой.
Мне будет, конечно, страшно,
но я, на закате дней,
– приду и вставлю бумажку,
я тоже вставлю бумажку,
со смехом вставлю бумажку
со смехом моим на ней.
Сопрано
пока я держу удар, тяну сигарету, курю взатяг —
молись обо мне святому Мартину, защитнику всех бродяг.
молись обо мне непорочной Деве, сожги за меня свечу.
я сам не умею. вообще не в теме, сам я только молчу.
ведь я же не верю – ни в сон, ни в чох, ни утренний
птичий грай.
я обнимаю твое плечо.
и я не увижу рай,
но губы твои создадут слова, латынь полетит,
звеня, взовьются стяги и покрова немеркнущего огня,
и, – пусть не найти на меня креста, – пройду по всему
кругу. и, если я встречу в пути Христа, – он мне подаст
руку.
так будет, я знаю, и это просто, и это совсем не
ново. читай за меня этот pater noster, пока я ищу дорогу,
пока я гадаю по старой карте, на пальце кручу медяк…
проси за меня у святого Мартина,
защитника всех бродяг.
В детстве мы все умели летать. Я же умел, тоже.
«Ну-ка немедленно перестать, этого быть не может!»
– взрослые говорили мне. Я ковырял стенки.
Крылья, шуршащие на спине, гладили по коленке.
Я знал, что крылья у взрослых есть. Только они – прячут.
С ними ведь толком ни лечь, ни сесть, сложно ходить,
значит, проще их под машинку стричь.
«Смотрите, у вас на ушке… Перышко? О, я прошу простить…
Наверное, из подушки»!
А если кто-то и полетит – сложно парить вместе, спереди
будет воздушный щит, сбоку крыло крестит, и турбулен —
ция позади. Легонький, как листочек. Крылья и правила
высоты делают одиночек.
Но я не сдался, – и я летал: с чайками над заливом, с
французскими летчиками до скал, с драконом одним
игривым, с крылатыми кошками на заре… И даже
одной ракетой. Видел, как она на земле стала лучом
света. Летал-летал, и однажды, вдруг, проснувшись не
очень рано, нашел изогнутый белый лук, висящий на
сгибе крана. А рядом, в ванной, огромный меч. И нимб.
И ключи на связке. Я – должен все это уберечь? Я сказка?
А что в развязке?
Сижу на крыше у голубей. Пью кофе из автомата. Небо
над городом голубей, а облака – вата.
От нимба пафосно прикурю. Это Ключи от Рая. А Меч —
Возмездия. Я горю, ярко – но не сгораю.
Господи… Я не вижу пути. Причем и назад – тоже. Что
мне делать, куда идти, Ты еще там, Боже?
Просто хотел, ну… «не как они», я же уже выжат…
Слышишь? Направь меня. Подмигни.
Но, кажется, он не слышит.
У меня есть ангел-предохранитель.
Каждый раз он советует мне: «Остынь. Да какой из
тебя, извини, воитель. Ты не любишь себя? Ну, давай, —
простынь!