Люди одобрительно заголосили и, когда он ушел, повернув назад, сотни людей последовали за ним, развернув свои повозки, направившись обратно в королевский двор.
«Миледи, мне их остановить?» – запаниковав, спросил Штеффен, преданный ей до конца.
«Вы слышите голос народа, миледи», – сказал Абертоль, подойдя к ней. – «Вы поступите глупо, отказав им. Кроме того, Вы не можете. Это их дом. Это все, что они знают. Не сражайтесь со своим собственным народом. Не увозите их без веской причины».
«Но у меня есть веская причина», – возразила Гвен. – «Я знаю, что надвигается разрушение».
Абертоль покачал головой.
«Но они этого не знают», – ответил он. – «Я в Вас не сомневаюсь. Но королевы планируют наперед, в то время как народ поступает согласно инстинктам. А королева могущественна только тогда, когда ей это позволяют народные массы».
Гвен стояла, сгорая от разочарования, глядя на то, как люди бросают вызов ее приказу, возвращаясь в королевский двор. Впервые они так открыто восстают против нее, открыто ей не повинуются. Это чувство ей не понравилось. Было ли это знамением грядущего? Неужели дни ее правления сочтены?
«Миледи, должен ли я приказать солдатам, чтобы они остановили их?» – спросил Штеффен.
Гвен казалось, что он был единственным преданным ей человеком. Часть ее хотела ответить положительно.
Но, глядя на то, как они уходят, Гвен понимала, что это было бы бесполезно.
«Нет», – тихо ответила она надломленным голосом. Ей казалось, будто это ее ребенок только что повернулся к ней спиной. Наибольшую боль ей причиняло осознание того, что их действия навредят им, а она ничего не может сделать для того, чтобы остановить их. – «Я не могу предотвратить судьбу, которая ждет их».
Подавленная Гвендолин следовала за своим народом, который возвращался в королевский двор, проезжая через задние ворота города. Она уже слышала отдаленные радостные крики празднования, происходящего на другой стороне. Ее люди ликовали, танцуя и радостно восклицая, бросая в воздух шапки, когда они входили через ворота, возвращаясь во двор города, который они знали и любили, города, который они называли домом. Все бросились поздравлять Легион, Кендрика и Серебро, одержавших победу.
У Гвендолин засосало под ложечкой, ее разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, разумеется, она тоже была рада вернуться сюда, рада, что они сразили МакКлаудов, рада видеть, что Кендрик и остальные находятся в безопасности. Она испытывала гордость, видя, что по всему двору разбросаны мертвые тела МакКлаудов. Гвен была счастлива, увидев, что ее брату Годфри удалось выжить. Он сидел в стороне, залечивая рану, опустив голову на руку.
В то же самое время Гвендолин не покидало глубокое ощущение дурного предзнаменования, уверенность в том, что на них надвигается