Мертвец давнишний, безответный:
Когда-ж, когда воскресну я?!.
Ах, и в тебе обломки,
Чуть виден след великих дней,
И к нам не той семьи потомки —
Бегут, жужжат ряды детей!..
О тени Лазаря, Марии!
Явитесь вновь в сии места,
Внушите страннику России
Любить по-вашему Христа,
Любить Незримого в доступных,
Не разбирая никого,
Любить в друзьях, врагах, преступных,
И в меньшей братии Его —
В голодных, жаждущих, усталых
В борьбе с жестокостью людей,
Любить и в этих детях малых,
Просящих помощи моей!..
К.К. Роше
(1849–1933)
У плащаницы
Прияста же тело Иисусово,
и обвиста е ризами со ароматы, якоже
обычай есть Иудеом погребати.
Безбожный суд свершен… безжизненное тело
Страдальца, с мертвенно склоненной головой,
Зияет ранами под белой пеленой…
Чело в крови; на нем оледенела
Смертельных мук ужасная печать!
Душа потрясена… и хочется молиться,
И силы нет… не знаешь, что сказать!..
И, на колени пав, здесь можно лишь рыдать
И до земли Его страданью поклониться!
С.Ф. Рыскин
(1859–1895)
Христос перед судом Пилата
И вот в кругу синедриона,
Как агнец, жертва злых зверей,
Стоит у плит лифостротона
Безмолвный, кроткий Назорей;
От Каиафы послан вестник
В чертоги преторских палат, —
И Рима гордого наместник,
В толпе является Пилат;
И перед строгим властелином
Свидетель ложный говорит, —
И суд земной над Божьим Сыном
Наместник Кесаря творит;
Он пред бушующим народом
Его, Вселенной Судию,
Высоким, пышным переходом
Ведет в Преторию свою;
Трикраты к шумному народу
Христа в страдальческом венце
Выводит ярости в угоду
Он на возвышенном крыльце;
Трикраты гордым фарисеям,
Среди зловещей тишины,
Он говорит: «За Назореем
Я не могу найти вины!»
И, страшной яростью объяты,
В ответ на те слова они
Кричат озлобленно трикраты:
«Распни, распни Его!.. Распни!..»
И вот Пилат, омывши руки,
Предать решается Христа
Народу злобному на муки
И поруганий, и креста.
«И день прошел… В чертог Пилата…»
И день прошел… В чертог Пилата
Мужей является чета, —
И просит, скорбию объята,
Снять Назорея со креста;
И, гордость гневную отбросив,
Им не противился Пилат, —
И Никодим, и с ним Иосиф,
На место Лобное спешат;
И на Голгофу, вслед за ними,
Немою горестью полны,
Идут вратами