Я счел это за приглашение подойти ближе и подошел. В комнате, в которой я, впрочем, видел сквозь дверь один только угол, видны были два старые стула и на окне очень старая зеленая штора. Перед этим окном стояла, полуоборотясь к Л., высокая женщина не первой молодости. Лицо ее я не мог хорошо рассмотреть, потому что при моем приближении к стоявшему в дверях ребенку она быстро повернулась ко мне спиною. Ей, казалось, неприятно видеть чужие лица, и потому я поспешил отойти от ее двери. Л., поласкав девочку и обещав ей взять ее на праздниках поиграть к детям, тоже хотел идти за мной.
– Monsieur le colonel! – послышалось из комнаты.
Л. вошел в комнату и через две минуты вышел оттуда, сказав уже на самом пороге:
– Volontiers.
Я забыл кого-нибудь спросить, отчего эта дама не затворяет дверей своей комнаты: сама ли она не хочет этого, или ей не дозволено затворяться.
Когда мы поравнялись с кучкою арестанток, они не работали, а стояли все в ряд, облокотясь слегка о кровати.
– Петр Семенович! – сказала надзирательница. – Вот они имеют жалобу и непременно требуют к себе генерала.
– Да, мы требуем генерала, – отозвалась описанная мною красивая девушка. Лицо ее не было нисколько гневно, и она говорила смело и покойно, хотя не без заметной раздражительности.
– На что вам генерал?
– Это наш секрет. Мы его просим, пусть он придет сюда.
– Да что ж секрет! Скажите ваш секрет Петру Семеновичу. Ведь это все равно, я думаю, – вмешалась дама.
Женщины молчали и смотрели на девушку, которая стояла грациозно, скрестив руки на груди, и иронически улыбалась. Заметно, что она имеет в своем кружке репутацию.
– Секрет пустой, а зачем обижать бедных арестантов? – проговорила она после минутного молчания, и на лице быстро выступили красные пятна.
– Да в чем дело-то? – спрашивает Л.
– Изволите видеть, Петр Семенович, – вмешивается опять дама, – вчера было денежное подаяние пятьдесят рублей, что ли, и назначено было самим жертвователем раздать его нескольким человекам по одному рублю, а нескольким по три, ну так вот – зачем не всем поровну роздано?
– А жертвователь назначил, кому именно из арестантов сколько отдать?
– Нет, этого не назначал, а…
– А то-то и есть, – сказала девушка. – А роздали все благородным. Что тут за благородство? – продолжала она, все более и более воодушевляясь. – Они не работают, они лучшее помещение получают, их лучше кормят, и им же дают по три рубля, а тут руки до костей обобьешь за тридцать копеек. Нет, попросите к нам генерала, мы хотим его видеть.
Говорившая, окончив свою речь, отвернулась от дамы и от Ярошенко, на которых она пристально смотрела, высказывая свое неудовольствие. Л. молча смотрел на даму и на Ярошенко.
– Так жертвователь назначил, аше скобродие, – сказал Ярошенко.
– Да. Но ведь не жертвователь же назначил, кому именно дать по рублю и по три, а кому