Мекк рассуждал так: Франца либо Лина обманула, либо он рассердился на Людерса, либо что-нибудь еще. Скотопромышленники говорили: «Людерс – жулик и плут, в том, что он рассказывает, нет ни слова правды. А может быть, он и в самом деле сошел с ума, Биберкопф-то. Странности у него были уже и тогда, помните, когда он взял себе торговое свидетельство, а товара у него еще и в помине не было. Ну вот, а теперь оно и проявилось, после каких-нибудь неприятностей». Но Мекк стоял на своем: «Это могло броситься у него на печенку, но не на голову. Голова – абсолютно исключена. Ведь он же атлет, рабочий тяжелого физического труда. Он был первоклассный перевозчик мебели, роялей и тому подобное, у него это не могло броситься на голову». – «Как раз у таких-то оно и бросается на голову. Голова у таких людей особенно чувствительная. Голова у них работает слишком мало, и чуть что – она сейчас же и сдает». – «Ну а как обстоит у вас, скотопромышленников, с вашими судебными делами? Вы же все – народ крепкий». – «У скотопромышленника мозги прочные. А то как же? Если бы наш брат вздумал расстраиваться, то нас всех пришлось бы отправить в Херцберге[297]. Мы никогда не расстраиваемся. Что люди заказывают товар, а затем отказываются от приемки или не желают платить, – это случается в нашем деле чуть ли не каждый день. У людей, видите ли, никогда нет денег». – «Или есть, да не наличные». – «И это бывает».
Один из скотопромышленников взглянул на свой грязный жилет: «Я, знаете, пью дома кофе с блюдечка, вкуснее, знаете, только вот каплет». – «А ты подвяжи себе детский нагрудничек». – «Чтоб моя старуха меня засмеяла? Нет, это у меня руки начинают трястись, вот, погляди».
А Франца Биберкопфа Мекк и Лина так и не находят. Они обегали пол-Берлина, но этого человека не нашли.
Книга четвертая
Собственно говоря, с Францем Биберкопфом не произошло никакой беды. Рядовой читатель удивится и спросит: в чем же дело? Но Франц Биберкопф – не рядовой читатель. Он замечает, что его принципы, как они ни просты, содержат какую-то ошибку. Он не знает, в чем она состоит, но уже одно то, что она есть, повергает его в глубочайшее уныние.
Вы увидите здесь, как этот человек пьянствует и вот-вот погибнет. Но это еще не так страшно, Францу Биберкопфу предстоят более крупные неприятности.
Горсточка людей вокруг Алекса
На Александрплац разворачивают мостовую для подземки[298]. Люди ходят по доскам. Трамваи идут через площадь на Александрштрассе и по Мюнцштрассе до Розентальских ворот. Направо и налево – улицы. На улицах – дом к дому. И дома эти, от подвалов до чердаков, набиты людьми. Внизу – магазины и лавки.
Кабачки, рестораны, фруктовые и овощные торговли, колониальные