Он едва не погиб в немом блоке соцлагеря имени Бьюкенена по приговору в антиправительственной деятельности. Причина была проста: он так и не научился вовремя затыкать себе рот.
Хари никогда не удавалось его переспорить. Он не был склонен к борьбе фантазий за обеденным столом. Хари всегда был слишком занят выживанием в реальном мире, чтобы тратить время, размышляя о том, каким этот мир должен быть. Порой он неделями не мог выжать из Дункана членораздельного слова. А вот Тан’элКоту как-то всякий раз удавалось вывести Дункана из той персональной нирваны, где держало старика безумие.
– Плевать на богов, – продолжал Дункан. – Боги тут ни при чем. Важны люди. Важно взаимное уважение.
– Я уважаю то, что уважения достойно, – парировал Тан’элКот. – Требовать уважения, когда оно не заслужено, есть детский каприз. А что в конечном итоге более достойно уважения, нежели служба? Даже твоего идола, Джефферсона, в конечном итоге судят по тому, как достойно он служил своему роду. Цена индивидуализма, его цель – самореализация. Это лишь другое наименование тщеславия. Мы восхищаемся людьми не за то, что они реализовали себя, а за то, сколько блага они принесли при этом человечеству.
– Ха! – отвечал Дункан, утирая подбородок. – Может, самореализация – единственный путь воистину служить человечеству. Может, это такие, как ты, губят его? Когда ты пытаешься служить человечеству, ты превращаешь людей в овец. Пастух тоже желает блага стаду. Но люди овец едят. – Он устремил затуманенный взгляд на Хари и явственно подмигнул, будто приглашая к столу, к дискуссии, неслышно говоря: «Такие, как ты. Мой сын, хищник».
Тан’элКот промычал, не соглашаясь:
– Овцы как вид добились большого успеха. Люди, по крайней мере в моем мире, – нет. Твой индивидуализм неизбежно ведет к появлению людей, которые ставят собственные желания выше блага других людей – многих, а возможно, и выше блага людей вообще.
– Таких, как Леонардо, Моцарт, Карл Великий, Александр Македонский.
– Мм. Или, – веско произнес Тан’элКот, точно убедился, что завел Дункана в неизбежный логический капкан, – Кейн.
Вот тут Хари решил, что с таким спором пора завязывать.
– Хватит, – проговорил он, поставив на стол кружку. Слишком решительно – кофе расплескался. – Меняем тему.
– Я не желал никого обидеть… – миролюбиво начал было Тан’элКот.
– Плевать. Я не обиделся. Просто надоело уже слушать.
Дункан словно не слышал; а может, слышал, но решил не обращать внимания.
– Кейн принес много блага множеству людей…
– Сугубо случайно, – перебил его Тан’элКот.
– Ты же вроде бы не веришь в случайности?
– Э-эй! – гаркнул Хари. – Кончайте, оба!
Дункан вяло мотнул головой, пытаясь обернуться к сыну.
– Я пытаюсь тебя прикрыть, Киллер, – пробормотал он дребезжащим голосом.
– Не надо меня защищать,