– Это так.
– Ты помнишь своего деда? – спросил Бэрхэ-сэчен.
– Нет.
– А как его звали?
Чиледу назвал имя деда, Бэрхэ-сэчен пристально посмотрел ему в лицо, поднялся.
– Вы устали с дороги. Время позднее. Разговор продолжим завтра.
Тайр-Усуна поместили в отдельной юрте, нукеров – всех вместе. Уходя к себе, Тайр-Усун сделал Чиледу незаметный знак – зайди. В юрте он быстрым шепотом сказал:
– Постарайся поговорить с ним так, чтобы тебе поверили. Молчи о нашем поражении. Мы должны заручиться их поддержкой, чего бы это ни стоило. Ты понимаешь? Будешь умным – я никогда не вспомню волов и повозку. От тебя будет зависеть многое. Я это знал еще там, потому и взял с собой.
Чиледу не пошел в свою юрту. Присел на седло, закрыл лицо руками. С тех пор как у него отобрали Оэлун, все, что бы он ни делал, кажется ему пустым, бессмысленным. А Тайр-Усун хочет, чтобы он в чем-то убедил этих людей. Что может песчинка, гонимая ветром?.. Его жизнь поддерживает лишь вера, что он сумеет отомстить Есугею. Когда этому рыжему разбойнику станет так же больно, как больно ему сейчас, душа обретет покой.
Курень спал. У юрты взвизгивала собака, далеко в горах утробно рявкал изюбр. Кто-то тронул Чиледу за плечо. Он поднял голову. Перед ним стоял Дайдухул-Сохор.
Он провел Чиледу снова в ту же юрту, где их принимал Бэрхэ-сэчен. На этот раз вождь хори-туматов сидел у жарко пылающего очага, поджаривал на углях кусочки печени, неторопливо ел. Чиледу отказался от угощения, лишь выпил чашку прохладного, кисловатого дуга9. Дайдухул-Сохор, как и его отец, стал жарить печень. Кроме них в юрте никого не было.
– Твой нойон приказал тебе что-нибудь выведать у нас? – спросил Бэрхэ-сэчен.
Чиледу смутился под его проницательным взглядом.
– Можешь не отвечать, это и так понятно. Молод он, твой нойон… Тебе нелегко живется у меркитов. Помолчи. Ты невесел, твои глаза пусты. Ты знаешь, кто был твой дед? Это был старший брат моего отца. Но мы слышали, что он умер молодым, никого после себя не оставив.
– Да, он умер рано. Но после него остался мой отец. Недавно и отец мой умер тоже. – Чиледу вздохнул. – А мать умерла давно.
– Братья, сестры есть?
– Нет, я один. Ни братьев, ни сестер… ни жены. – Чиледу не мигая смотрел на огонь.
– Оставайся у нас. Мы найдем тебе жену, поставим юрту. Мы не так богаты, как твои хозяева – меркиты. У нас меньше коней и овец. Но охота дает нам пищу и одежду…
– Нет, – Чиледу покачал головой. – Возможно, я когда-нибудь и вернусь сюда. Но сейчас… У меня там есть неоконченные дела.
– Смотри, как лучше, – не стал настаивать Бэрхэ-сэчен. – Ты хочешь, чтобы нойон знал о нашем родстве?
– Мне все равно…
– Почему же все равно? Разве человек может быть настолько равнодушным к своей судьбе! – Бэрхэ-сэчен нахмурился. – Не спрашиваю, что у тебя там за дело, но если ты будешь таким,