– Ты уже нашел подход к Эспиа? – ни с того ни с сего спросил он.
– Подход к Эспиа?
– Ай, да не валяй дурака. Она хоть и строит из себя недотрогу, но видно, в душе она лапочка, – он наклонился над тарелкой с рыбой. – К тому же одинокая.
– Я хожу в больницу учиться, – я держал каменную маску на лице.
– А ты думаешь, ей нечему тебя научить?
Гранчи подмигнул мне. Каким бы крупным он не был, в нем осталось много общего с местными мальчишками. Куда больше, чем у меня. Мне бы хотелось вспомнить, каким я был в детстве. Сохранилось ли что-то с тех времен? Боюсь, мой вопрос останется без ответа.
– Рыба сегодня что надо, – сказал Гранчи. – Хороших поваров становится больше.
– Хорошая новость?
– Отличная!
Гранчи с грустью посмотрел на мою наполовину полную тарелку. Его уже как минуту стояла пустая.
– Как можно так долго есть? – он зацокал языком. – Вот так и проходит жизнь.
Мне стало неловко. Я отодвинул тарелку.
– Пошли.
– Да это же шутка, – Гранчи выпучил глаза.
– Я наелся.
– Так нельзя. Не поймут.
– Доешь ты, – сказал я, вместо «плевать».
Гранчи одним махом закинул кусок рыбы размером с небольшую женскую ладонь в рот, прожевал, хрустя костями.
– Можем идти? – уточнил я.
Гранчи кивнул, продолжая жевать.
Настроение упало без видимых причин. Возвращаться в корпус не было желания. Я предложил прогуляться. Гранчи, хмурясь, согласился, закутался в куртку. Я пообещал, что это не займет много времени.
Заметно похолодало. В столовую мы пришли вечером, а вышли в ночь, хотя времени прошло не так чтобы много. Ближайшие три-четыре цикла придется мириться с погодой. Набирать кипяток в грелки у дежурного в корпусе, кутаться в одеяла. Лютые холода и снег обходили Саппалит стороной, но легче от этого не становилось. Мне доводилось наблюдать, как в нескольких километрах темные тучи нависали над вершинами гор и засыпали те белой крупой. Снежные шапки обычно сходили к обеду, но вечером вновь возвращались на прежнее место. Заворачиваясь в одеяло и прижимая грелку, я помнил, как бывало холодно раньше, до Саппалита. Обстоятельства выветрились, но ощущения остались. Иногда казалось, я мог возвращать их к жизни. Если повезет, распутать.
– Я начинаю завидовать тебе, – сказал Гранчи.
Мы двигались по темной аллее. Деревья целились в нас длинными иголками, но бездействовали. Угрожали и ждали, пока мы скроемся, оставив их одних. Мы поравнялись с клубом, где можно было поразвлечься. Сквозь коричневые стены рвались звуки баяна, трубы, потрескивание барабана. Вместе с инструментами лился смех и мягкий тусклый свет из слегка запотевших окон. Народ Саппалита мог бы прославиться талантами, если бы было перед кем.
– Пройдемся до библиотеки? – предложил я и спешно закивал, увидев поджатые губы Гранчи. Я