– Это Джозефина Грей, – сказал Селдом. – Идемте, я вас представлю.
Женщина, завидев нас, вскрикнула от радости, даже, казалось, выпрямилась и помолодела от энтузиазма, вспышкой молнии осветившего ее черты. Морщины на щеках, словно векторное поле, переориентировались наверх, и что-то от той красавицы, какой она, несомненно, была, вот-вот готово было проступить на поверхность.
– Итак, Артур, настал великий день? Хотя ты и не можешь мне ничего сообщить, я хочу, чтобы ты мне сказал все: ведь мы уже здесь, а я всю ночь не сомкнула глаз. Страница наконец нашлась? Я уж думала, что так и умру, ничего о ней не узнав. Я специально велела приготовить машину: сегодня никаких такси. Хотя – поверите ли? – она показала на шофера, – сын Махмуда взял ее без спроса этой ночью и сделал вмятину. Девушка уже здесь? А кто этот юноша?
Старуха взяла нас с Селдомом под руки, когда мы входили в холл, и переводила с одного на другого искрящийся весельем взгляд.
– Мой эскорт лучше, чем у Дебби Рейнольдс в «Поющих под дождем»! Значит, аргентинец: вот интересно, прямо как твоя первая жена, Артур, если я правильно помню. Знавала я многих аргентинцев за всю свою жизнь. У них такой же акцент, как у итальянцев, правда, Артур? И они так грациозно, так горделиво размахивают руками, ma che cosa dire[8], но лучше я умолкну, иначе юноша подумает, будто старушка не в себе. Пусть как-нибудь зайдет вместе с Артуром, и мы поболтаем – как там у вас? О пропавших коровах? О пропавших быках! В конце концов пропавшие быки, пропавшие страницы… Ты так мне ничего и не скажешь, Артур?
Мы добрались до второго этажа, чуть ли не неся ее на руках, и переступили порог зала заседаний с длинным столом. Люди уже собрались и толпились вокруг подноса с пончиками и нескольких термосов. Селдом представил меня