– Как раз с ним-то всё очень хорошо, так как нужно. Про него я и хотел говорить с тобой, точнее про последний опыт над его мозгом. Я, конечно, знаю не так подробно, как могли бы рассказать тебе подопечные Надежды Игнатьевны, да и она сама, но всё же постараюсь. Их опыт очень поможет в разработке нашей формулы.
– Я, кстати говоря, думал об этом. Не знаю, верны ли мои предположения, точнее, они только догадки… а…, что они обнаружили?
– Завтра, Владимир, точнее, уже сегодня. Просто так ведь не скажешь. А ты не думай об этом, выспись! Понял? Завтра ты нужен мне живым! – вяло улыбнулся гений и, открыв ключом дверь комнаты, шаркая ногами, зашёл внутрь.
Выдавленная от усталости, но твёрдая улыбка немца, заставила сердце Владимира Дмитриевича больно ёкнуть, в Шмице, раньше не замечая этого, он увидел не обычного учёного, а гения, доказавшего одну и семи задач тысячелетия и создавшего идеальный двигатель. Конечно, всегда ему помогали его верные помощники, но, всё же, это он, он сделал и делает в науке последние рывки к вечному, как казалось Землерову. В нём он разглядел человека, отдавшего всю свою жизнь любимой науке, не жалеющего себя, а трудящегося на благо людей этого крохотного, как оказалось, мира. Растроганный такой простой беседой, видом этого уставшего гения и переполняющими его всего чувствами предвкушения великих перемен, Владимир Дмитриевич так и не смог уснуть этой ночью. Он задремал лишь на два часа, остальное время думал о загадочном эксперименте над мозгом Голоухина и вновь обдумывал идею, которая сегодня в лаборатории пришла ему в голову. Он чувствовал, что Шмиц думает в том же направлении, по крайней мере, он очень желал, чтобы утром идеи их совпали.
***
Тем временем в «отделе мозга» этой ночью никто не сомкнул глаз даже на минуту, потому что днём, вновь подключив к электрическим приборам голову Петра Петровича Голоухина, мужчины 52-ух лет, на мозгу которого ставили эксперименты сотрудники отдела исследования мозга, учёные наконец получили то, чего желали. Пётр Петрович жил в НМС уже более 5 лет, до этого здесь были и другие люди из обычного мира, но их мозг не был столь восприимчив к магнитным волнам, которые направляли в голову подопытного через электронику. Он лежал на специальном удобном столе, к которому привязывались его руки и ноги, на случай, если произойдёт непоправимое, и тело начнёт инстинктивно сопротивляться, в голову его были вставлены металлические трубки, а череп был под шапкой проводочков, подсоединённых к металлическим магнитным приборам. Голоухин ничего не чувствовал, ему было интересно наблюдать за работой и переговорами учёных, слова которых он нисколько не понимал. Лежал он спокойно, уже давно привыкнув ко всему. Эксперименты, которых он видел немало, были то удачными, то учёные в задумчивости, собрав морщины на лбу, отвязывали его от стола и, поблагодарив, отправляли в комнату, находившуюся