– Ладно, зачем пожаловал? – Шубина отмахнулась от назойливых мыслей о бардаке в терапии. – Опять посмотреть кого-то надо?
Виктор пожал плечами. Смотреть у них в отделении – по крайней мере, среди его больных – пока было некого.
– А чего тогда?
– Да у нас тут ночью сегодня…
– Наслышана, как же, – Марина Леонидовна встала, открыла оконную раму. – Ты ничего не видел, – сказала она, не оборачиваясь, достала из кармана халата пачку сигарет и закурила. – Весело у вас было. Полиция, идиот какой-то… Кравец, чувствую, баба со стержнем. Чувствую, сработаемся. Если стержень не погнётся.
Виктор согласился с Шубиной – это и впрямь было очень точное определение Полины Аркадьевны. То, как она быстро и безоговорочно приняла решение о госпитализации Беляковой, доверяя дежурному хирургу, напомнило ему лучшие годы армейской медицины.
– …Так ты к Полине, что ли? – взглянула на Виктора Марина Леонидовна, выпустив струю дыма в окно. – Она по палатам где-то. Я её домой отправить хотела, а она ни в какую. Я ж говорю – стержень. Ждать будешь?
Платонов посмотрел на часы и вдруг понял, что хотел бы дождаться Полину.
«Полину, – сказал он сам себе. – То есть у тебя в сознании уже произошло переосмысление. Она перестала быть Полиной Аркадьевной…»
– Подожду, – ответил Виктор, вернувшись с чашкой кофе на диван. – По прошедшему дежурству надо один вопрос утрясти. Надеюсь, не сильно мешаю.
– Мешаешь, конечно, – нахмурилась Шубина. – Я теперь буду постоянно думать, тем ли боком я к тебе повернулась и что у меня с причёской. Хотя к чёрту причёску. Такой ветер на улице – тут уж не до красоты. Ладно, ты сиди, я по своим старикам пройдусь.
Она щелчком отправила окурок в путешествие по волнам осеннего ветра, закрыла окно, взяла со стола фонендоскоп, на секунду замерла у двери, что-то прошептала себе под нос и решительно вышла в коридор.
Платонов, оставшись один, взял на диване пульт от телевизора, дощёлкал до канала «Матч» и сделал погромче. Кофе не особо помогал; под какую-то аналитическую передачу, посвящённую нашему футболу, Виктора стало клонить в сон. Боясь опрокинуть горячий напиток, он поставил чашку на стол рядом с диваном и позволил себе задремать.
– …Можно меня не преследовать? – услышал он сквозь сон. – Я всё вам сказала в палате. А здесь, уж будьте любезны, позвольте поработать с историями болезни без вашего участия и присутствия.
Хлопнула дверь, раздался стук каблуков, скрип кресла. Виктор приподнялся на диване. Кравец сидела к нему в пол-оборота, бросив фонендоскоп на стол и легонько постукивая по компьютерной мышке аккуратным блестящим ногтем. Она обладала какой-то притягательной силой – идеальный профиль, яркие волосы, тонкие пальцы…
Полина вздохнула и покачала головой, разговаривая с невидимым собеседником. От этого Платонову стало совсем уж неловко; он протянул руку за чашкой остывшего кофе, тихо кашлянул –