– Неважно, – отмахнулась Олеся. – Давай ближе к делу. Мне нужно слово в слово. А что ты засмеялся, когда слушал?
– Да этот курд распинался, цитаты приводил. Вспомнил Орбели, кстати, армянина, нашего советского академика. «Растеряли своих сынов под обличием иранцев, турок, арабов, армян, растеряли сынов, имена которых в качестве имен славных поэтов, музыкантов, полководцев украшают историю народов». Это как раз к нашему с тобой разговору о невозможности объединения. Растворились курды в мировом пространстве. А те, что кучкуются в Ираке и Сирии под эгидой различных партий, я не имею в виду обычных мирных мужчин, женщин, детей, а тех, кто с оружием в руках, кто ходит на грани закона и борьбы за свободу, – у них сбились ориентиры. И грань эта, по которой они ходят, тонка, как рыболовная леска. Деньги нужны на борьбу, а легкий способ их добыть какой?
– Понятно, – Олеся покивала. – Я всегда считала, что все подобные организации имеют черную сторону медали. Теневую. Порой сплетенную с мафией. И баскская ЭТА, и колумбийские FARC, ирландская ИРА, турецкая РПК. Цели почти святые, а методы их достижения – драконовские. Наркотики, шантаж, похищения, террор. Благими намерениями…
– Ну что касается курдов, я бы не был столь категоричен, – Араз поворошил свои густые волосы. Его заверения в полной аполитичности разбивались о его же курдское самосознание, которое жило в нем помимо воли. Как будто некто однажды тронул струну, и она звучит до сих пор, отражаясь в каждом курде эхом, где бы они ни были – во Франции, Германии, Турции, Армении, России, по всему миру. – Их приперли в Турции. На должности приличные не брали. Изгои, одним словом. А что еще остается? Вот многие и ушли в бандиты.
– Так из-за чего ты смеялся? Ведь не из-за цитаты?
– Из-за перевода. Твой переводчик опускал все лирические отступления, рассчитанные на чувствительную публику, словно он неплохо знает курдов с их лозунгами и неким позерством, что ли. Циничный он тип, твой толмач.
– Никакой он не мой! Давай ближе к делу. О чем он еще умолчал в своем переводе?
С довольно оскорбительной понимающей ухмылочкой (по поводу ее слов «он не мой») Араз забрал у Олеси блокнот и стал быстро записывать перевод, включая и выключая диктофон.
…Уже дома она начала анализировать его записи. Кроме «лирических отступлений» в самом деле не так уж много добавилось нового. Горюнов отфильтровал информацию словно умелый журналист, только, как выразилась про себя Олеся, жестко ангажированный. Он явно вознамерился представить курдов теми, кто они есть, без романтической вуали.
Однако некоторые отступления от интервью показались Меркуловой очень любопытными.
…– Вынуждены были пойти на сделку с американцами. А что нам оставалось? – говорил Салар Махуб.
– Но вы же от русских получали помощь и поддержку, –