В ожидании Красной Армии. Василий Павлович Щепетнев

баба в очереди протянула книжицу грубой оберточной бумаги. Продавец вписал в нее что-то и вернул.

      – Серая карта, – пояснил В.В. – На вас тоже заведена.

      – Зачем?

      – Это ваша зарплата. Безналичный рассчет. Совхоз заключил договор с банком, а банк – с торговлей. Весьма удобно. Банку, торговле, даже совхозу.

      – А людям?

      – Больше всех. Деревенские к новым деньгам привыкают плохо, особенно местные. Какой стон стоял, когда советскиекупюры отменяли – трехи, пятерки, особенно червонцы. А что делать было? Некоторые до истощения доходили, а не могли пересилить себя, пачку денег за буханку отдать. А так – денег не видно, душа не болит.

      Гул мотора, привычный в городе, но громоздкий и громкий здесь, прервал торговлю. Все повернулись на него, стали ждать – опасливо, строжко.

      Вдоль улицы катил грузовик, большой трехосный фургон. Зеленый, он походил на дорогую игрушку, невидимой рукой ведомую по деревне. Саня, Саня, дай и Вовику поиграть! Ладно, мам, доеду до конца, и дам.

      Грузовик притормозил, из кабины вылезли двое.

      – Привет тружениками полей, – бодро поздоровался водитель с миром.

      Его спутник, напротив, искал одного человека. В.В.

      – День добрый. Мы тут съемку трассы ведем, какое-то время поблизости жить будем. Хочется еды подкупить, яичек, мясца, сметаны. Не подскажите, кто продаст?

      Учитель осмотрел прибывших – оба молодые, лет по тридцати, рослые. Видно, прикидывал аппетиты. Потом ответил:

      – Да каждый продаст. Вы сами спросите, а то назову одного – другие обидятся. Деревня....

      – Понятно, – спросивший прошел вдоль очереди. – Курицу продадите? Побольше, пожирнее?

      Баба ухватила его за рукав, забормотала.