– Боюсь, сейчас нет Первовампиров, которые на нашей стороне, – вздохнул Рой, – просто пообещай мне не делать глупостей, ладно? И, если что, сразу приходи ко мне. Обещаешь?
– Конечно, – с тяжёлым сердцем согласилась я.
Какой позор – у меня нет денег. Я ни разу не сталкивалась с этим до конца войны. Только когда Охотники стали ходить ко мне с обысками каждый день, все мои счета арестовали и ликвидировали, а семейные ценности разграбили, я поняла, что возврата к прошлому не будет. Смириться с бедностью было сложно, но возможно, а вот с тем, что я теперь должна каждый свой шаг согласовывать с ТОЗМС, – это без шансов. Плюс к тому же, они сделали кровь платной, так что мои финансы были максимально ограничены. Пора искать работу. Подойдёт любая, хоть официанткой.
Официанткой меня нигде не взяли.
– Мне не нужны проблемы, – прямо заявил мне хозяин «Реки слёз», – пойми меня правильно, Хела. Я знаю, что ты ничего такого не сделала, но слишком многие тебя ненавидят. Во всех расах. Как бы бойкот нам не устроили, если ты тут будешь работать.
– Спасибо за честность, Стив, – я вздохнула и встала, – ты был моей последней надеждой.
– Прости, Хела, – Стив сочувственно улыбнулся мне.
– Из «прости» денег не сделаешь, – мрачно хмыкнула я.
Я вышла из «Реки слёз», дошла до центрального сквера и села на скамейку в парке. Отлично, что мне теперь делать?
Вариантов не было. К Первовампирам я не пошла – сейчас среди них никто бы мне не помог просто так, а быть в долгу у Первовампира – лучше сразу умереть. ТОЗМС мне деньги тоже не даст. Что теперь? Я застонала и уткнулась лицом в ладони. Ладно, пойду домой. Как говорят Охотники: «Дома и стены помогают».
Дом, как всегда, встретил меня прохладой и тишиной. Я бросила ключи на тумбочку в прихожей и прошла в свою комнату. Там на стене висел портрет, который ненавидели все Охотники, обыскивавшие мой дом.
Многие из них считали, что я испытываю какие-то тёплые чувства к тому, кто стоял в центре картины, но это было не так. Я любила тех, кто стоял позади, а это была единственная картина с ними. Одно существо ничего не решает.
– Я скучаю по вам, – сказала я, – жаль, вас нет рядом. Вы бы подсказали, как быть. Даже если бы просто рядом были, всё легче бы было.
На портрете все продолжали смотреть на меня и сохраняли невозмутимое выражение лиц. Наверное, хорошо быть портретом – ни тебе волнений, ни тревог.
Ночи теперь были долгими. Спала я плохо – экономила кровь, чтобы подольше протянуть на тех мизерных дозах, что выделялись бесплатно. Конечно, можно было пойти и вонзить клыки в добровольных доноров, но их было мало, а до меня постоянно доходили слухи об арестах вампиров. Якобы напали на людей, да вот только те люди раньше постоянно были донорами, и разница была только в том, что теперь кровь пили не просто вампиры, а изменники Совету. Конечно.
В тюрьме мне оказаться не хотелось, вот и пришлось сесть на диету.
Осталась всего неделя до сентября. Приближалось