Бэрримор, чёрный терьер, сновал по тропинкам с видом чрезвычайно занятым. То обнюхивал старые пни, то лаял на деревья, то нескромно заглядывал в кусты, где, по летнему времени, порой ночевали бездомные, укрываясь кто картонкой, кто пиджачком, а кто и ничем не укрывался.
Ранний час Леонида не тяготил: отпуск, не отпуск, он любил вставать на рассвете. Ему, Леониду, и в пять выйти было бы не сложно, но не стоило ломать привычки Бэрримора: собака любит установленный порядок, а любые отклонения от него воспринимает, словно революцию. А революция – она кому как. Не всем на пользу. У Бэрримора есть хозяин, есть собачий корм (опять же, строго по рациону, чтобы не было неожиданностей), есть миска со свежей, отфильтрованной водой, есть противоблошиный ошейник от надежной фирмы, есть две прогулки в день, час утром и полтора вечером, чего же более?
Пёс забежал на аллею, ведущую к некогда красивому цветнику. Сейчас цветник пребывал в небрежении, но если утвердят план передачи Парка некоему закрытому акционерному обществу (название которого не разглашалось в интересах главы городской администрации), Парк ожидала коренная перестройка, вплоть до запрета пребывания в нём собак, бездомных личностей и просто горожан, не имеющих отношения к «жилому комплексу высокой элитности», который знающие люди прочили на место Парка.
Бэрримор залаял, и залаял в особой тональности. Сейчас это был лай, означающий «Внимание! Опасность!»
Леонид поспешил: вдруг кто-то угрожает собаке палкой, ножом, а то и пистолетом. Мимо цветника шла дорожка к остановке, и в это время народ уже тянулся к первому трамваю.
Действительно, народ был. Человек десять. Но они никуда не шли. Стояли и смотрели на фонарь. И Бэрримор лаял не на них, а на тот же фонарь. Вернее, на висящего на фонаре человека.
Удавленник? Три-четыре раза в год в Парке находили повешенных, которых после короткого следствия зачисляли в самоубийцы.
Подходить к удавленнику Леонид не торопился. Просто хотел приглядеться. Взяв Бэрримора на поводок, обошел фонарь кругом. Да уж: к ногам удавленника были привязаны динамитные шашки – во всяком случае, в кино их называют динамитными шашками. Или не динамитными, а тротиловыми? В общем, взрывчатка, она и есть взрывчатка. И часы – большой механический будильник поверх шашек взрывчатки на левой ноге.
Народ тоже не подходил близко. Кучковался в тридцати шагах, перешептывался, но громко говорить остерегался. Да и что тут скажешь? Главное – под взрыв не попасть.
Наконец, мужичок бывалого вида сказал:
– Если рванет, то и нас достанет. Лучше подальше отойти, поберечься. Не ровён час…
Леонид послушался. И сам отошёл, и Бэрримора отвёл. Но прежде сделал несколько снимков на мобильник. Мобильник был неплохим, новым, подаренным Леониду на новый год взамен умершего от старости, и потому удавленник вышел ясно и четко. Отдельно он снял крупным планом лицо,