Меня увидели издалека. Конюх поклонился, из маленького домика тут же выскочил щеголеватый кучер – тот самый, что привез нас с Рэйнаром сюда в день «свадьбы».
– Чего изволит госпожа графиня? – осведомился он, в отсутствие мужа позволив себе скользнуть наглым взглядом в мое декольте.
– Подготовьте две кареты, – велела ему. – Те, что повместительнее будут.
– Будет сделано.
– И запомните, что лицо у меня немного выше груди, – добавила я. – И у меня есть непонятная привычка – люблю, чтобы мне смотрели в глаза, а не пялились на ложбинки. Вам ясно?
Кучер залепетал извинения, но я уже не слушала его. Села в карету, которая появилась передо мной будто по мановению волшебной палочки. Следом за нами покатилась и вторая. Что ж, приступим.
***
Карета остановилась перед таверной, и я с улыбкой посмотрела на вывеску «Дикий гусь». Какая же она у нас побитая, серая, краска на некоторых буквах облупилась – скоро второе слово превратится в «усь». Надо будет новую заказать.
Но не о том думаю. Я побыстрее выбралась наружу.
У входа расцвел просвирник, высокие стебли были покрыты крупными цветами насыщенно-красного цвета. Красиво и отвлекает внимание от старой двери. Я подошла к ней, недовольно хмурясь – под ногами скрипел песок. Сколько раз говорено этим лентяйкам, чтобы хотя бы три раза в день подметали, без толку. А ведь велика ли премудрость веничком из прутьев помахать минутку?
Потянула дверь на себя, как всегда, услышав скрип. Эти петли никогда не перестанут жаловаться на тяжелую жизнь, хоть даже если буду тратить на их смазывание больше масла, чем на жарку овощей. Такие же зловредные, как Лина, я их всегда с ней сравнивала!
Мысли улетели моментом, стоило войти в таверну. Темно и пусто. Лишь очаг ярко полыхает. Похоже, мои опасения сбылись – только дядюшка Костолом продолжает работать. А остальные… Ну, а остальных ждет трепка!
Я быстро простучала каблуками до закутка Костолома. Да, он на месте. Как всегда, сидит и что-то выстругивает.
– Северина! – изрезанное морщинами лицо расплылось в улыбке, глаза засияли.
– Дядюшка! – я обняла вставшего старика. – Что же тут у вас стряслось?
– Да сама уж, поди, догадалась, девонька, – махнул рукой, погрустнев. – Кикиморы эти, вестимо дело, дрыхнут до полудня. Народ прознал, что тебя дракон замуж сманил, вот и не идут в таверну, ясен пень. Эти-то ведь и яишню не пожарят. А если пожарят, скорлупа на зубах заскрипит.
– Погоди-ка, – я и сама скрипнула зубами. – Неужто еще спят?
– Дрыхнут без задних ног.
– Ничего, сейчас я их разбужу! – сжала кулаки. – Мигом проснутся!
***
– Подъем! – гаркнула я, ворвавшись в комнатушку,