– Ах, Алевтина Георгиевна, кто же хранит прах своего мужа на кухне среди кардамона и кари? Наверно, тот кто использует его как приправу? – Александра протянула старушке баночку с корвалолом и тут же отдёрнула руку, не позволяя старушке его забрать. – А теперь расскажи-ка мне, зачем ты старушку мучаешь?
Ложка громко звякнула о тарелку, и старушка удивлённо уставилась на Александру, причмокивая бледными морщинистыми губами.
– Не понимаю, о чем ты, дочка. Стара я уже. Глуха. Сердце вот что-то побаливает…
– Не надо пытаться меня обхитрить, – едко отозвалась Александра и подалась вперёд. – Я почувствовала тебя, как только перешагнула порог этой квартиры. Опять пытаешься издеваться над людьми, вселившись в старушку? Что теперь? Сгоняешь школьников с высоких сидений в автобусах, а потом не садишься? Ездишь в пять утра по маршруту и всех клюкой бьёшь? Или все время вызываешь скорую, потому что в глазах темно? Подсказка – у людей есть электричество. Его можно включать.
– Ой, Звягинцева! А я без Стаса тебя и не признал, – тихий писклявый голос старушки тут же перекатился в тяжёлый мужской бас, а губы бабушки растянулись в язвительной ухмылке. – Сколько лет, сколько зим.
– Три зимы и два лета, если тебя это интересует, – фыркнула Александра, тряхнув собранными в хвост волосами. – А теперь отвечай на вопрос. И что это за спектакль ты тут устроил? А, Медей?
Старушка хитро прищурилась, перебирая своими крючковатыми пальцами рассыпанную по столу крупу, и улыбнулась.
– Так что ж мне еще делать? – пожала плечами женщина; слова извергались из неё потоком низких утробных звуков, а губы едва шевелились, превращая ту в чревовещателя. – На работе скука смертная. Начальник – сущий дьявол, – старушка гаденько хихикнула басом. – А зарплату задерживают уже на триста лет. А мне кушать, между прочим, хочется. Могла бы и войти в положение старушки.
– Поэтому ты решил полакомиться душой этой женщины? – хмыкнула Александра.
Медей нервно усмехнулся и повёл плечами, отчего спина бабушки подозрительно хрустнула и выгнулась дугой. Тело женщины начало дрожать, пальцы крючились в судорогах, а глаза начали судорожно вращаться в глазницах. Из горла, скрипя и скрежетая, вырвались низкие надрывные хрипы, стул приподнялся, и старушка нависла над Александрой коршуном, пуская пузыри из слюны. Вероятно, этим Медей хотел произвести пугающее впечатление на Александру, но та лишь тяжело вздохнула и, потянувшись к своему рюкзаку, достала небольшой черный блокнот с красно-золотым причудливым узором на обложке.
– Можешь не стараться, – перелистывая страницы, пробормотала Александра. – На меня твои уловки не действуют. Был бы на моем месте кто-нибудь из младших сотрудников – пожалуйста, развлекайся на здоровье. А моё время лучше не трать.
Стул грузно рухнул на пол, и старушка вздохнула:
– Ну ладно.