Несколько минут сидел молча и неподвижно, оставив весла и обхватив собственное замёрзшее тело худыми руками. Затем выудил из – под одежды нож. Разрезав опять веревку, зажмурился, сунул руку под мешковину.
– Прости ты меня, Господи, не для себя…Не для себя…Ну?
Щупал наугад, но недолго. Вытащил тот самый энколпий, который лишь по случайности не соскользнул и не затерялся. Едва ухватил, зажмурился. Качаясь вместе с лодкой, несколько секунд не решался открыть глаза, затем потянул на себя. Вытащил испачканный кровью мощевик, сам весь измазался.
Молитва не давалась, даже звук собственного голоса пугал. Наконец Меркуша открыл глаза. Крест заблестел. Откуда появился странный свет, похожий на лунный? Тонкий молодой серп, разгуливающий по небу над самым высоким холмом Белозёрья, никогда бы не родил такой луч. Меркуша сжал мощевик в кулаке, затем вороватым жестом сунул за пазуху, да пробормотал холодными губами:
– Прости Господи… Я ж не для себя. Я ж не корысти ради, не ворую, не краду, лихого не думаю… Обетованье дал. Слышишь ли ты меня?!
К Господу ли обращался юноша, к мертвецу ли, сам Меркуша не знал, а может просто хоть чей-то, хоть свой пугающий услышать хотел. Уж больно стало страшно. Никто, конечно, не откликнулся. Лишь лодку качнуло сильнее на спокойной озёрной толще, будто сом какой днище боднул.
Какое-то время, переводя дыхание и жалуясь вслух на работёнку, что давно уже в тягость, Меркуша сидел на дне лодки рядом с телом, вдыхая солёный рыбный дух, поднимающийся от влажного дерева.
Только после этого потянулся к измученному покойнику, который в этот раз оказался смирным и податливым. Хоть и не сразу, несколько раз отчаянно удерживая равновесие, удалось юноше докончить робь. Сам несколько раз едва не последовал за покойничком, только святая молитва, да умелые руки остановили лодку, готовую перевернуться.
Вода долго принимать не хотела, несмотря на то, что Меркуша всё сделал по уму. Не первый раз делать-то приходилось. Бывало, поручения пострашнее заезжий столичный гость оставлял. Но нынче, как заметил Спиридон, всё происходило особенно.
Белозёрье не проснулось от внезапного тяжёлого всплеска. Много чего на своём веку повидал северный край.
Меркушка обессиленно лёг лодочное донце, чтобы перевести дыхание. Сил на обратный путь требуется много. Темноты он не боялся, но с берега потёк густой пенистый туман.
Рука сама потянулась к мощевику. Достал его, пальцами грязными растянул створки. От удивления приподнялся на локтях. Не того ожидал он… Искал силы святой для поддержки в это злую минуту, когда вода чёрная поглощающая чужое тело, словно поднималась в нём самом, готовая горлом пойти, кровь живую из вен вытолкать, тиной вонючей эту кровь заменить. Но вместо привычного, увидел в глубине свернутый колечком русо-огнистый локон.
– Чудно – Меркуша осторожно потрогал мизинцем.
Да и сам барин чудной был. Не нашёл Меркушка святые мощи, но в душе посветлело. Захотелось прямо сейчас налечь на вёсла и увести ботник