– Карты часто врут. Эти места вообще мало кто изучал.
– Только четыре крупные экспедиции с 30-е по 90-е. Это разве мало?
Он лишь пожал плечами и, перекинув веревку через ветку, стал вязать узел.
– Я здесь подожду.
– Так неудобно же?
– Мне в самый раз. Только не больше двух часов.
– Я помню, – заметил я и после некоторого раздумья добавил: – А на вид так довольно смелый.
Затем неловкими шагами стал пробираться к носу лодки, откуда спрыгнул на твердую землю.
В целом путешествие меня пока устраивало, даже эти мелкие перепалки не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить хотя бы в том же Непале, когда нас кинули с деньгами и пришлось самим спускаться с гор.
И все же тут чувствуется какая-то скрытая опасность. Я даже не могу толком объяснить, хотя, исходя из моих исследований, я лезу в расследование минимум государственного масштаба, да простят такое сравнение мне коллеги-ученые. А особенно мой дорогой профессор Плейшнер, едва ли не вставший грудью между мной и выходом из кабинета.
Я перевесил сумку через плечо. Хоть ноутбук и не был тяжелым, в совокупности с остальными вещами немного досаждал в руке. А ведь мне еще предстоит два часа активных действий. Я поглядел на высокие стебли борщевика. Да уж. Тут он пустил корни крепко.
Но вернемся к истории. Как утверждается, известен борщевик был достаточно давно, о чем довольно часто упоминается в старинных рукописях по той же кулинарии. Но… Есть одно странное но. Ни в какой летописи нет ни слова об ожогах. А значит – либо они появились позднее, либо это просто иное растение.
Я подошел к первому вытянутому во все стороны, словно зонтику, стеблю. Не меньше трех сантиметров в диаметре у основания. Живой аналог бамбука. Вытащив нож, я сделал аккуратный надрез. Сок вытекал медленно, почти как смола у дерева. А еще этот непонятный запах… Странно.
Я поднял голову и огляделся. Окружавшие меня экземпляры хоть и отличались немного размерами, но все же никак не дотягивали до крупного изначального варианта, от которого могло пойти общее размножение.
Убрав лезвие, я прошелся по поляне. Если я был прав, то первые реальные упоминания ожогов были замечены именно здесь, среди этих двулетников. Но ничего особенного я пока не видел.
Встав перед стеной зарослей борщевика, я аккуратно раздвинул стебли. Идти вглубь, несмотря на то, что солнца почти не было, было довольно затруднительно и опасно, так как уровень плотности цветения тут был просто запредельным. И главное – все по краю поляны.
Поэтому найти нечто отличающееся в этой гуще можно было лишь прорубаясь вглубь. Или же как-то обойти по воде живую изгородь и попытаться поискать что-то за ней.
– Еще долго? – раздался недовольный голос проводника. – Уже темнеть начинает.
Я поднял голову. По мне – так солнце еще с утра было за облаками и показываться не спешило, не говоря уже о том, чтобы уходить в закат. Я взглянул на часы. Ровно семь. А сейчас июль, когда темнеет после десяти.
– Кажется,