Прорыв начать на рассвете. Сергей Михеенков

причинам выведут из состава групп. Прошу не вмешиваться в эту работу. Даже если вам покажется, что среди выведенных за штат для дальнейшего их использования в качестве вспомогательных единиц окажутся люди, вполне пригодные для основной работы. Мы должны иметь первоклассных спецов. Хотя для их подготовки почти не осталось времени… Но здесь будет многое зависеть и лично от вас, Старшина. Занятия будут проводиться в течение шестнадцати часов в сутки, без выходных. Казачья сотня атамана Щербакова будет действовать совместно с нами, полностью находясь в нашем подчинении. Они будут выполнять самую грязную работу. Имейте это в виду.

      Георгий Алексеевич Радовский, сын Алексея Георгиевича Радовского, героя Плевны, простым ополченцем вступившего в сербскую армию и впоследствии дослужившегося до генерала, ещё осенью сорок первого сформировал из пленных бойцов и командиров РККА полуроту. В лесах под Можайском боевая группа капитана Радовского разгромила несколько партизанских баз, при этом захватив большое количество оружия, взрывчатки и продовольствия. В конце ноября ему было присвоено воинское звание майор, а подразделение, которое он сформировал и которое успешно действовало, постоянно пополняясь из числа перебежчиков и пленных, получило наименование Боевой группы Радовского. Воспитанный в семье военного, он выше всего ценил в своих товарищах и подчинённых именно те качества, которые необходимы в бою. В 1915 году Георгий окончил Алексеевское юнкерское училище и в звании прапорщика отбыл на фронт. Участвовал в Брусиловском прорыве. Попал в плен. Бежал. По пути в Москву, в поезде, пьяные матросы жестоко избили его только за то, что он пристегнул к своей шинели офицерские погоны. И уже через две недели он командовал ротой юнкеров родного Алексеевского училища и на горбатом мосту неподалёку от Новинского бульвара, встретившись с отрядом матросов, повёл юнкеров в штыковую атаку и в рукопашной уничтожил почти весь отряд и захватил до двух десятков пленных, которых потом расстреляли у того же горбатого моста. А через несколько дней оборона юнкеров Алексеевского, Александровского училищ и школ прапорщиков была сломлена. И возле горбатого моста красноармейцы расстреливали их. Радовского поставили рядом с тремя юнкерами. Подошли двое китайцев в красногвардейских шинелях и начали колоть их штыками. Оказалось, что расстрельной команде не выдали патронов. Его ударили в середину груди. Китаец оказался ниже его ростом. Целился, видимо, в горло, но не попал. Штык пробил лёгкие. Кровь хлынула горлом. Радовский упал в вырытую яму. А ночью он и ещё один юнкер вылезли из-под трупов и начали стучаться в двери соседних домов. Наконец их впустили. Семья старых учителей, дочь которых служила сестрой милосердия в красногвардейском госпитале, спасла их от неминуемой смерти. Потом был Дон, затем бои под Астраханью, Севастополь. Трап перегруженного парохода «Саратов». Турция. Галлиполи. Сербия. Там он решил: уж если не суждено было ему служить в Русской армии, то он готов служить в той армии, под знамёнами которой воевал его отец. Но судьба