Простите за жаргон. Александр Горностаев

наверное, критик мой не меньше, чем профессор. Всё разумеет он и возражение против его метОды анализа недопустимо. Я даже позавидовал, сам иногда литературно дебоширя: такой уверенности в собственной непогрешимости. Высоким самомнением мой критик обладает, хотя меня в грехах подобных обвиняет. Ну да, я все пытаюсь играть роль широко известного в узких кругах «эпатажника». Хотя стараюсь использовать свою эгоцентричность лишь как художественный приём. И ни в коем случае ради бессмысленного хвастовства.

      Реплика в сторону. Я здесь с улыбкой вспоминаю одну значительную фигуру в русском авангарде. Давид Бурлюк был, кажется, таким неукротимо уверенным и дерзким человеком. Сам, может быть, и не создал великих творений, но одна только благодарность ему Маяковского многого стоит. Ходит байка про Бурлюка, что он, защищая какую-то свою диссертацию, в ходе полемики обозвал некоего профессора дураком. Не ведаю, что произошло между дискутирующими «знатоками», но, зная приверженность Бурлюка к новаторству, есть уверенность, что защищал он какую-нибудь свою новизну. А профессор, думается, вразумлял его, как нужно «делать» по принятым нормам и правилам… Можно представить эту «схватку». И не уверен, что выиграл, доказав свою правоту, Бурлюк… Но где теперь тот профессор? Даже имени его не осталось. А Бурлюку стоит памятник в Тамбовской области… Для меня сей факт говорит только о том: «торной не ходи дорогой». Это главное условие, чем отличается творец текстов от трясущихся над прописными истинами хранителями выдуманных, не всегда незыблемых (а иногда мешающих творчеству) законов. Оттого и столько в них исключений…

      Глава 4. О правилах и законах

      А вот еще один разбор такого четверостишия:

      Я словно вижу их – там вдалеке, напротив,

      и каждый кажется по-прежнему живой,

      лишь из-за временнОго правила в природе

      они нам сообщить не могут ничего.