– Ты помнишь легенду об алчном наместнике Сиэнге? – спрашивал дед. – За жадность, жестокость и ненасытность он был заточен после смерти в седьмом пылающем аду, где с того дня и до конца вечности обречен сражаться с демоном битвы, которого никогда не сможет победить.
– Пророчишь мне ад и вечность против демона игры? – переспросил Ауринг с любопытством. – Но ведь тот наместник всецело предается любимому занятию. И к тому же если их битва длится вечно, выходит, что он никогда не проиграет. Где же тут ад? Где наказание?
Несколько лет спустя его нашло послание от Великого мастера Мо Фана.
Мо Фан жил уединенно в горах Тангри, в Запретном храме, закрытом для простых смертных, и был хранителем Первой доски для игры в цвета и силы. Он долгие годы не выходил в мир. Почетное звание передавалось от одного Мастера к другому с давних пор, и Мастер заранее подыскивал себе преемника среди лучших игроков: у волшебной, древней игровой доски всегда должен быть хранитель. Мо Фан был уже стар. До него дошел слух о мастере Ауринге. В письме говорилось, что тот имеет шанс получить почетный титул, если окажется достоин. Ему следовало прибыть на гору Храма и подтвердить мастерство.
Прочитав письмо, Ауринг ясно понял, что в его жизни наметился главный поворот. Его охватило волнение, мало с чем сравнимое, даже памятный первый турнир поблек. Ауринг давно уже лелеял мечту когда-нибудь, в старости, получить почетнейший титул Мастера Запретного храма и, в общем, даже не сомневался, что однажды получит его, – он не ожидал только, что это случится так скоро. Не пройти теперь испытание означало лишиться титула навеки. Что за противник этот неизвестный мастер Мо Фан? Ауринг о нем мало знал и ощущал невольную дрожь, почти позабытый азарт – впереди его ждал смутный, туманный враг, и ставки были, как никогда, высоки.
Он отправился в путешествие, получив разрешение на время оставить службу. Его сопровождали немногочисленные стражники и слуги, а провожатыми были молчаливые монахи из храма. Горы Тангри вздымались одинокими скалами в сырых дождливых чащобах. У подножий змеилась туманная река, вдоль которой разбросаны были несколько деревень, кормивших и обслуживавших горный храм. К храму вела тропа, временами переходящая в каменную лестницу над головокружительным обрывом; кое-где провешены были веревки. На других веревках поднимали корзины с провизией. Храм лепился к горе почти у самой вершины и казался на первый взгляд скромным и совсем небольшим – но он разрастался вглубь скалы, заполняя пещеры.
В низинах, у реки, стояла жара; но на пороге небесного храма было ветрено и прохладно. Ауринг огляделся по сторонам: далеко под ним проплывали облака, полностью скрыв вещественный мир. Только тут и там торчали над клубящимися облаками вершины соседних скал – как на гравюрах мастеров. Вдалеке, в океане отблесков плескалось солнце.
В храме было просторно и сумрачно. Пахло благовониями,