Смолев недоверчиво хмыкнул и покачал головой. Редактор в своем эсхатологическом запале, видимо, забыл, что европейские страны – это еще не весь евразийский континент. В рамках одного Евросоюза странам-участницам никак не удается договориться, где уж тут говорить про Евразию. Слишком много накопилось взаимных претензий, политических разногласий и культурных противоречий. Да и взаимные экономические санкции никак не помогают делу. И это если еще не вспоминать про Брекзит и прочие центробежные тенденции! Смолев снова покачал головой и решил найти другую статью, где тоскливой политики будет поменьше, а интересных фактов – побольше. Пожалуй, раздел криминальной хроники – это то, что надо! И темы встречаются куда как более захватывающие, и лексика более актуальная.
Бармен Анестис, крепкий краснолицый мужчина лет пятидесяти, до появления Смолева усердно натиравший за барной стойкой бокалы до полной их прозрачности, принес владельцу большую кружку крепкого черного кофе, сливки и сахарницу – Алекс предпочитал все ингредиенты смешивать самостоятельно, добиваясь только ему известного сочетания вкусов, – и поставил перед ним на стол. Смолев сердечно поблагодарил бармена привычным «Евхаристо поли, Анестис!». Тот широко улыбнулся, кивнул и вернулся за барную стойку к своему прежнему занятию.
Расправившись окончательно с наводящей тоску передовицей и добросовестно выписав в блокнот все незнакомые слова, которых, кстати сказать, с каждым разом становилось все меньше и меньше, что не могло его не радовать, Смолев, не торопясь, добавил в кофе сливки и сахар, размешал, сделал первый глоток, удовлетворенно кивнул и снова развернул газету.
Только Алекс погрузился в чтение статьи о фальшивомонетчиках, совершенно распоясавшихся в последнее время по мнению автора раздела криминальной хроники, как в таверну вошел посетитель.
Мужчина в сером костюме мышиного оттенка, ростом ниже среднего. Черные лакированные туфли ярко сверкали на солнце. Гость прижимал к уху айфон последней модели и с кем-то увлеченно беседовал, не обращая внимания на присутствующих в таверне. Выбрав столик, он небрежно швырнул на него черную кожаную папку и уселся рядом на стул лицом к морю.
До Алекса долетели обрывки разговора. Незнакомец говорил по-итальянски, и первые же несколько слов, что разобрал Смолев, заставили его немедленно насторожиться. Подумав мгновение, Алекс быстро встал, снял пиджак и, оставшись в брюках и белой рубашке, отчего легко мог сойти за официанта, подхватил с барной стойки сложенную вчетверо белую платяную салфетку, папку с меню и подмигнул