Плотников курил, он уже слышал эту историю, было неинтересно. Зато Зойка слушала затаив дыхание. Высокая, худая, она в первый же день работы в цехе (работала она в цехе уже пять лет) получила прозвище «Журавль колодезный». Ей не было еще и тридцати, а выглядела на все сорок. Четыре раза была замужем, детей все рожала мертвых.
– Зойка, ты в техникум идешь? Собиралась ведь! – сердито сдвинув брови, спросил Бобров. – Или так и будешь всю жизнь инструментальщицей, по совместительству уборщицей?
– Олег, я на следующий год буду поступать. Подготовиться же надо.
– Да ты никогда не подготовишься! Тебе лень.
– Что ты пристал к женщине: учись да учись! Она ученая. Верно? – подмигнул Зойке Плотников.
– Ну да, ученая, – кокетливо повела Зойка плечами.
– Она сама кого хочешь научит. – Был Плотников большой любитель всякого рода неприличных разговоров.
– Старый черт! Через два года на пенсию, а все о бабах, – и Зойка длинно рассмеялась, холодно блеснув стальными зубами.
– Ой, я и забыл, ты же у нас девочка.
– Да, девочка!
– Девственница.
– Ладно, хватит! – прикрикнул Бобров на Плотникова. – Она тебе в дочери годится. Жизнь прожил, а ума не нажил.
– Во-во, не нажил, – опять длинно рассмеялась Зойка.
Сидорчук последний раз глубоко затянулся, мастерским щелчком отправил сигарету в урну, сплюнул и пошел к станку. Плотников стукнул по столу кулаком, как бы пробуя пластик на прочность, и тоже встал. Перекур закончился.
Бобров работал в цехе шестой год, сразу после армии устроился. Расточник четвертого разряда, передовик производства, коммунист, пропагандист основ марксизма-ленинизма, член цехкома, самбист. «На таких людях, как Бобров с Лаптевым, вся общественная работа в цехе держится», – однажды на собрании заявил Валентин Петрович.
Лаптев работал сварщиком, в цеховом комитете отвечал за спортивную работу. В спортивных мероприятиях принимали участие все одни и те же – Бобров, Сапегин, Лаптев, Чебыкин. Остальные, большинство, отсиживались дома. Лаптев каждый раз с трудом набирал команду на заводские соревнования: просил, упрашивал, надоедал.
Половину, если не больше, в слесарном отделении занимали станки: комбинированные ножницы, пресс, вальцы, радиально-сверлильный станок, разметочный стол, сварочные аппараты. Была большая загазованность.
Бум! Бум! – Забивал, запрессовывал Клюев двадцатикилограммовой кувалдой болты в промвал.
– Эй, ухнем! Эй, ухнем! – находил он еще силы шутить.
Раньше Плотников с Клюевым работали на пару, бригадой. Клюев был лидер. Он легко ориентировался в работе, хорошо читал чертежи. Они и до сих пор бы, наверно, работали вместе, если бы Клюев вдруг не запил и не уволился с предприятия, но на новом месте проработал он недолго, опять потянуло на завод, в ремонтный цех. В цехе всегда было много работы,