– Накрывайте на стол, – сказал Иван Николаевич своей Ларионовне. – Пока суд да дело…
Я только молча взглянул на Пронина.
– Ничего, – успокоил он меня ещё раз. – Одно другому не помешает, она будет накрывать, а мы толковать…
Ларионовна действительно не торопилась. Она принесла тарелки, расставила, исчезла, после долгого отсутствия появилась вновь, принесла закуски – сыр, колбасу, селёдку, – селёдку, впрочем, надо отметить, она приготовила аппетитно, с лучком, с огурчиками, с яичком, – исчезла опять, принесла рюмки и затем графин с водкой и две бутылки с вином…
Судя по количеству напитков, гостей ожидалось сравнительно много, – Пронин пил редко и мало, а я и того меньше. Ларионовна неодобрительно посмотрела на бутылки, покачала головой и, не оборачиваясь к нам, спросила:
– Хватит?
– Полагаю, – добродушно сказал Пронин. – Теперь жарьте рыбу…
Он не обращал большого внимания на Ларионовну, – она неторопливо накрывала на стол, а Иван Николаевич не спеша знакомил меня со своей историей. И история эта оказалась столь необычной и, одновременно, обычной, что я действительно нисколько не пожалел о месяце, проведённом мною в этой кубанской не слишком шумной и не слишком оживлённой станице.
– Как тебе известно, ни один даже самый талантливый писатель не способен придумать таких сложных ситуаций, какие случаются в подлинной жизни, – сказал Иван Николаевич. – Это только начинающие литераторы воображают, что читателей легко удивить. Очень нетрудно отличить выдумку от того, что действительно произошло в жизни. Провести в этом читателей не удавалось ещё никогда и никому. Правда не только поучительнее, но и интереснее всякой выдумки. И вот одну из таких правдивых историй я и собираюсь тебе рассказать…
Ларионовна загремела вилками и ножами, высыпав их из передника на скатерть, шум этот конечно, отвлёк моё внимание, и я недовольно посмотрел на его виновницу, Пронин же только усмехнулся и переждал, покуда Ларионовна раскладывала свои вилки и ножи у тарелок.
– Вот так проза и перебивает поэзию, – заметил Пронин с улыбкой. – Я здесь, как тебе известно, секретарствую уже два года и район наш, скажу без скромности, в крае не из последних. В колхозах – порядок, сам видел, начинают выходить на широкую дорогу, строим большой сахарный завод, люди тоже оперяются мало помалу. Всё шло по заведённому порядку и вдруг жизнь, вроде как сейчас Ларионовна, загремела у меня над ухом своими вилками и ножами. Ты сам понимаешь, времени у секретаря