Впрочем, думается, еще убедительнее, когда о «зажиточной жизни» в дореволюционной России рассказывает совсем уж беспристрастный свидетель, такой, например, как белоэмигрант, монархист и антикоммунист Иван Солоневич: «Факт чрезвычайной экономической отсталости России по сравнению с остальным культурным миром не подлежит никакому сомнению. По цифрам 1912 года народный доход на душу населения составлял: в САСШ 720 рублей (в золотом, довоенном исчислении), в Англии – 500, в Германии – 300, в Италии – 230 и в России – 110. Итак, средний русский, еще до Первой мировой войны, был почти в 7 раз беднее среднего американца и больше чем в 2 раза беднее среднего итальянца. Даже хлеб – основное наше богатство – был скуден. Если Англия потребляла на душу населения 24 пуда, Германия 27 пудов, а САСШ – целых 62 пуда, то русское потребление хлеба было только 21, 6 пуда – включая во все это и корм скоту. Нужно при этом принять во внимание, что в пищевом рационе России хлеб занимал такое место, как нигде в других странах он не занимал. В богатых странах мира… хлеб вытеснялся мясными и молочными продуктами и рыбой» (Солоневич И. Народная монархия. М., 2003. С. 77–78).
Поэтому неудивительно, что Октябрьскую революцию крестьянство в своем большинстве поддержало. Поддержало, надеясь на лучшую жизнь, которую увидят если и не они сами, так хотя бы их дети. В случае с семьей Громыко эти надежды оправдались полностью.
Отец Андрея прошел две войны – японскую и германскую, повидал мир и людей и частенько рассказывал ребятишкам о сражениях в степях Маньчжурии или на Юго-Западном фронте во время Первой мировой, не переставая что-то мастерить, строгать, чинить, приводить в порядок немудреные орудия крестьянского труда. Как вскользь отмечает сын Андрея Андреевича Анатолий Громыко в своей книге «В лабиринтах Кремля», его дед не только две войны прошел, он даже в Америку на заработки ездил, но богатым там не стал, только повредил руку и вернулся домой ни с чем. Так что, надо думать, кругозор у отца будущего министра иностранных дел СССР в самом деле был широкий и рассуждал он об окружающем со знанием дела. В том числе и о политике. Конечно, уже не с ребятишками, а со своими сверстниками. После трудового дня мужчины любили иногда посидеть на завалинке и обсудить то, что происходит в стране и мире, тем более что и времена тогда были не менее переломные, чем сегодня, – шли войны, менялась власть в стране, менялась жизнь людей… Говорили обо всем со знанием дела, высказывались о высоких чинах часто нелицеприятно, не стесняясь порой и крепкое словцо употребить.
Чинопочитания, благоговения перед начальством, генералами и офицерами у отца, как вспоминает Андрей Андреевич, совершенно не чувствовалось, судил он их критически – да, были боевые, храбрые офицеры, которые делили с солдатами все тяготы военной жизни, им он отдавал