Я хочу, чтобы больше никто не звал меня ни женой, ни невестой. Я хочу не бояться ни дракона, ни разбойничьего клинка, хочу ютиться отдельно от мира – и одновременно властвовать над всем, до чего только сумеют дотянуться мои сети.
Клянусь, если я переживу этот год, в Княжьих горах не найдётся колдуньи искуснее меня.
Серебряная пряха I
В Княжьи горы пришла настоящая зима. С небес, будто мука из решета, сыпались снежные хлопья. Плотные, крупные, они кружились в стылом январском воздухе, взлетали огромным колоколом и медленно оседали, укрывая леса, скалистые плато и реки, уснувшие до весны. На берегах высились ели, тёмные и лохматые, под тяжёлым снежным покровом – словно меховая шуба, накинутая на плечи старейшины рода.
Ярхо шёл, и снег жалобно хрустел под его ногами. Вокруг смыкался бархатный лес, а в чаще голубела льдистая речная излучина. Над головой Ярхо – холодное небо, и в разодранных облаках – негреющее солнце.
Снег на деревенском подворье был чёрен от сажи. Рядом дотлевали дома, и комки дыма поднимались над разбитыми заборами, плыли над обожжённой землёй и телами, небрежно сброшенными в сугробы. Деревня была до смешного маленькая, а всё туда же – бунтовать. Ярхо сделал ещё несколько шагов и остановился. Окинул немигающим взглядом: зимний лес, дым, плачущие женщины. Одна на коленях отползала от воинов Ярхо, утягивая за собой девушку, видимо, свою дочь. Путаясь в шерстяных платках, мать закрывала белокурую девушку руками, будто надеялась защитить. У груды трупов сидела старуха и, заливаясь слезами, целовала лицо убитого мужчины. Кто прятался, кто причитал, зарываясь в снег, – стоял нестройный гул женских голосов.
Это началось с тех пор, как с севера поползли слухи: мол, видели в Девятиозёрном городе дракона, огромного, как гора, и белого, точно морская пена. Слова передавались из уст в уста, и с каждым пересказом дракон становился всё больше и страшнее. Говорили, что он – Кагардаш, Тхигме, Ятобар, Хьялма: сколько легенд, столько и имён. Говорили, он летел с севера, чтобы уничтожить своего мятежного брата, и дни Сармата-змея сочтены.
Деревенские жители устали от непомерной дани и взбунтовались, стоило мелькнуть призрачной надежде. Глупые люди, горячие головы: белый дракон далеко, а Сармат – близко. От сегодняшней деревни до Матерь-горы – два дня дороги, и это расстояние Ярхо и его рать преодолели за полтора.
Под каменной ступнёй скрипнул снег.
– Пожалуйста, – захныкала женщина, закрывая лицо дочери так, что шапка соскользнула со светлых кудрей. – Не трогай её. Она ещё малая.
Девушке было лет четырнадцать, не меньше, и её мать, красная от рыданий, боялась не зря. Разве в деревнях не знали, кого Сармат требовал себе в дань? Ярхо тяжеловесно шёл по подворью – слишком страшный, слишком угрожающий, и женщина, выпустив дочь, бросилась ему в ноги.
– Пожалуйста, пожалуйста, оставь её!
Губы – синюшные, глаза – впалые и алые от слёз; от них лучиками