В начале седьмого вечера скоренько перекусываю, бреюсь, напяливаю уличную одежонку, неторопливо вытаскиваюсь во двор и осторожно бреду к трамвайной остановке.
На встречу с бой-френдом погибшей Ники.
Синий меркнущий вечер. Центральный проспект города. Над головой – трагическое небо в темно-синих громадных тучах, между которыми светится бледная голубизна. Только что отсеялся мокрый снег, и проносящиеся фары отражаются в асфальте размытыми полосками золота и серебра.
Пацан дожидается меня в маленьком невзрачном скверике, окруженном голыми кустами. Сидит на скамейке, тощий, с маленькой головенкой, зябко сунув руки в карманы и вытянув длинные ноги в кроссовках. Скверик озарен зыбким желтоватым светом фонарей.
Присаживаюсь рядышком.
Парень не поворачивается ко мне, смотрит прямо перед собой на фонтан – гигантский железный цветок, вырастающий из круглого пустого бассейна.
Я еще подростком ненавидел это мерзкое сооружение. Тогда оно было пламенно-красным, и каждый лепесток украшал герб страны советов. Потом фонтан стыдливо перекрасили в ультрамариновый цвет, но гербы оставили. Летом, когда это убожество с шумом извергает струи воды, оно не вызывает отвращения, даже наоборот, пробуждает ностальгические воспоминания. Но сейчас угрюмая железяка кажется мне чудовищным матюгальником, который беззвучно орет, задрав к небу пасть: «Я – провинциальный урод!»
– Расскажи мне о Нике, – прошу негромко, покосившись на парня.
– А чего рассказывать-то? – говорит он грубо и неохотно.
– Ты где с ней познакомился?
– Так мы из одного двора, – он усмехается, кривя пухлые детские губы и неотрывно пялясь в пространство.
– С пеленок дружили?
– Не. Я спервоначалу ее вроде как не замечал, – он немного оживляется, даже соизволяет мазнуть по мне мгновенным взглядом. – Мальцом еще был, вообще девками не интересовался.
– А когда заметил? – слегка улыбаюсь я.
– В позапрошлом августе… или в сентябре… А, точно в августе. Вроде как случайно вышло. Стали разговаривать. Потом целоваться…
– А потом и спать вместе, – подсказываю я.
– Ну, – подтверждает он, осклабившись. – Сейчас это просто.
– Ника говорила о том, что боится кого-то? Что кто-то ее преследует?
– Так, впрямую – нет. Но вообще-то намекала. Я сказал об этом следаку, но он не поверил, козел.
– А ты считаешь, что ее убили?
– Само собой.
– Может, объяснишь, откуда у тебя такая уверенность?
– Оттуда. Уверен, и все.
До