Да какая, нахрен, компенсация, мужик? У меня отец исчез, а ты пургу про законы гонишь!
Отстрелялись, попрощались, направились к выходу. Второй в камуфляже, пониже и пошире первого, задержался.
– Ты его извини, Максим, работа у него такая, – сказал он, кивая на штатского. – Я служил под началом твоего отца, можно даже сказать, был почти другом…
Да, это слово здорово характеризует моего отца, «почти». Вот стоит «почти друг», Элен – «почти жена», я – «почти сын»… Сам не понимаю, почему так злюсь. Это что, горе у меня такое? Он пропал! Единственный родной для меня человек пропал без вести. Оставил меня, не сказал, что ему понадобилось там, в пустыне, лишил меня надежды обрести сущность, полагающиеся к ней знания и заслужить право носить свою фамилию.
– Так вот… Генерал просил меня передать его сыну, – с трудом воспринимаю открытие, что мужик ещё здесь. – Заметь, не жене, только сыну. В случае, если произойдёт как раз такая ситуация… и он не вернётся… Передать тебе, что всё обязательно у тебя будет хорошо. Что ты когда-нибудь его поймёшь. Что он нашёл то, что искал. И ты найдёшь.
Я сосредоточился, собрал свои мечущиеся в панике мозги в одну кучу.
– Какой, вы говорите, город? – спрашиваю сослуживца отца.
– Алеппо, там уже давно всё под контролем. Поэтому никто не ждал… Я, честно говоря, не всё понял, что он сказал, но передаю слово в слово. Да, ещё велел его не искать, – мужчина пожал мне руку и направился к двери. Я иду за ним, собираюсь закрыть дверь.
– А ты, кстати, сам о военной карьере не думал? – спросил меня «почти друг» уже у входной двери, окинув оценивающим взглядом мою фигуру. – Нам такие ребята ох, как пригодятся!
– Нет пока, – отвечаю. – Отец не хотел, чтобы я тоже.
Вот такая вот «почти правда». Я уже однажды влетел на срочную службу, лет восемнадцать назад, мы тогда как раз только приехали в Россию.
Я стою в дверях, смотрю, как они уезжают. Усаживаются в тёмный джип, водитель швыряет окурок в гравий, занимает своё место, заводит. Выруливает крутой разворот, подмаргивая задними огнями.
***
Всё ещё торчу на крыльце, застыл в дверном проёме. Уже совсем стемнело, и давно скрылись за поворотом красные огни удаляющейся машины. Что там про Алеппо я знаю? Знаю, что Алеппо – самый древний населённый город. Это все, по сути. Можно нарыть и больше, только смысл? Всё равно, что он искал, я не представляю.
Ощущаю, как гуляет осенний холодок по стянутой высохшим потом коже. Не чувствую, что замёрз, просто неприятно липко. Возвращаюсь в дом, сегодня уже не могу никуда ехать. Своего котёнка увижу завтра.
От мысли о ней на душе становится немного легче. Ещё легче было бы рядом с ней забыться. Но… Нет, не надо, уже поздно, надо попробовать отоспаться.
Иду в душ, стою под колючими струями долго. Холодно-горячо,