Из Нью-Йорка нам в тот же день предстоял перелет на другой конец Америки в штат Орегон, где нашего прилета с нетерпением ожидал мой армейский дружок – единственный лично знакомый мне на всем континенте человек, последний раз с которым я виделся более 20 лет назад. Кто верит в армейскую дружбу, тот меня поймет. Примите в расчет, что это была служба в стройбате и умножьте свою веру на двадцать.
То, что английский язык требует жертв, и не малых, было понятно с самого начала. Дружок предсказуемо повел себя как дерьмо, заняв на третий день нашего пребывания в его славном семействе крупную сумму денег. Заем, по всей видимости, не предполагал отдачи, поскольку друг нуждался в денежных знаках больше, чем в возобновлении дружеских контактов. Америка полна наших бывших соотечественников, практикующих усеченную версию кодекса доброго самаритянина. Вероятно, сказывается влияние протестантизма – большинство из них регулярно посещают церковные собрания общин различных номинаций, именуемых без разбору в России сектами. Что удивительно, несмотря на консервативное воспитание, среди членов общин немало тех, кто страдает наркоманией и алкоголизмом, особенно в третьем поколении эмигрантов, но это тщательно скрывается и не подается огласке. Мой приятель был как раз из числа тех, кто страдал алкоголизмом, но скрывал это под маской благочестивого прихожанина и частного предпринимателя.
Русских, а вернее выходцев из бывшего СССР, представленных в основном людьми, проживавшими некогда преимущественно на территории Украинской советской социалистической республики, в штате Орегон более ста тысяч. Как правило, все эти люди выехали из Союза в конце 90-х годов, имея на руках статус беженцев, дающий им право претендовать в США на государственную помощь и поддержку. Мнимые страдания по почве религиозных гонений на своей бывшей родине им удалось конвертировать в реальные денежные знаки.
Язык, на котором говорят эти люди, достоин отдельной главы в сборнике историй изучения русскими английского. Привычка строить коммуникации внутри замкнутой группы единоверцев привела к тому, что они довольствовались тем, что долгий путь овладения языком своей новой родины они сократили до пары бесплатных уроков в организации, занимающейся адаптационными проблемами беженцев из бывшего СССР. Это обогатило их и без того экзотический багаж русско-украинского суржика несколькими фразами на английском. Самые расхожие из них: “It’s o’key”, “Sorry”, “No”, “O, men!”. Этих знаний им оказалось выше крыши. Работа горничными, уборщицами, строителями и дальнобойщиками не требовала специальных занятий по выработке Оксфордского произношения. Посещая дешевые магазины будьте готовы услышать трансформированную речь бывших соотечественников из каждого угла. Основное впечатление от общения с этими людьми – это чувство недоумения. Кажется, что уровень их представлений о мире соответствует уровню развития человечества до полета