– Ты ведь Йоши, да? Я тебя помню. Ещё мальчишкой. Четырнадцать лет прошло, надо же! Так быстро, я и не заметила. Чувствую себя старой.
Сора не отвечает, ничего не меняется в его лице. Но она как будто и не ждёт ответа.
Чувствовать себя старой – это не любить шумных людей в холле, из которых ты никого не знаешь, потому что они пришли совсем недавно и уже уходят. Чувствовать себя старой – уезжать и возвращаться много раз, и теперь, в последний свой отъезд, проводить время с единственным, кому можно рассказывать, не боясь быть непонятой. Не боясь услышать ответ.
– Я наблюдала за тобой на сцене. Это было очень опасно, но… красиво. Подозреваю, что ты куда способнее, чем хочешь казаться. И я даже догадываюсь, почему.
Она молчит несколько минут, слушая нетрезвый смех ликующих актёров.
– Но ты не зазнавайся совсем. Не думай, что ты такой особенный. Никто не уезжает с первого раза навсегда. Скажу тебе больше, в первый раз никто не уезжает дольше, чем на неделю. Две – максимум. Так что не нужно разводить из этого такую трагедию.
Сора молчит. Истерично.
– Кстати, – вспомнив что-то, она хлопает себя по бокам и достаёт из недр огромного свитера маленький белый пенал, – Ты же наверняка не готовился, раз это твой первый раз. И зря поругался с Нэл, она, в общем-то, всегда помогает с запасами. На будущее – собирай заранее, если не дружишь с фельдшером. А так… Ладно, я-то знаю, где достать ещё, а ты на стены полезешь через пару дней. Так что забирай мои. И удачи тебе, Йоши. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Когда она уходит, Сора открывает пенал с глухим щелчком. Даже не поворачивает головы – достаточно беглого взгляда, чтобы узнать таблетки со снотворным и питательные капсулы. Обычный двухнедельный набор.
– Тебе пригодится….
Его руки вздрагивают, и что-то меняется во взгляде.
– Раз это твой первый раз….
Чтобы закрыть пенал, приходится приложить усилия. Хотя бы для того, чтобы не выронить его. Не запустить в стену. Или в разноцветную шумную толпу. Впрочем, вряд ли бы получилось – пальцы едва сгибаются теперь, и неконтролируемая дрожь поднимается от их кончиков к плечам.
На потёртой белой крышечке – неровная гравировка. «Кода». После конца.
Казимир
На улице совсем стемнело, а до этого ещё прошёл дождь. Теперь блики городских огней рассыпаются по булыжникам мостовой, а воздух пахнет землёй. Я пробую его на вкус и думаю о том, как сильно хочу поскорее оказаться дома.
Нас провожает целая делегация: два агента и девушка с короткой стрижкой, кажется, младший фельдшер. Она что-то говорит Соре, но он выглядит так, будто не слушает её или просто не слышит. Я наблюдаю за ними из машины. Мне надоело ждать, но почему-то – почему? – я не хочу торопить их.
– Иоши Сора!
Это кричит парень с красными волосами. Его я видел на сцене, и он тоже уезжает сейчас с кем-то из