Ему снится один и тот же сон. Сну тесно внутри, он напирает – из-за этого раны открываются и болят сильнее, дыхание стихает. Но у Алекса сильное сердце – оно не позволяет сорваться по кривой монитора до самой черты. Однако и сон не сдается: накатывает волна за волной, каждый раз что-то унося, что-то оставляя взамен…
Дверь в палату приоткрылась, осторожно вошла медсестра. Опасливо покосилась на спящего человека. Она запомнила взгляд Райна на всю жизнь – в нем было нечто, приводившее людей в отчаянье. Если он проснется и снова уставится на нее, как вчера, наутро она ни за что сюда не вернется. У него был взгляд привидения, разглядывающего кошку.
Девушка поежилась, не решаясь сделать следующий шаг. Вслед за ней вошел лечащий врач, и она на радостях едва не вцепилась в его рукав.
Доктор остановился возле кровати Райна. Он не был таким впечатлительным, однако странности пациента складывались во всё более неприятную картину, которую он пока не мог прочесть и уже не был уверен, что хотел бы. Вторые сутки всех знобило от недосыпа. Люди – врачи, медсестры – чаще жаловались на бессонницу, словно их заражало исходящее от Райна напряжение. Не беда, что большую часть времени тот пребывал без сознания, это не мешало распространению слухов. «У нас нечасто случаются серьезные преступления, это объясняет всеобщий мандраж», думал замученный Джереми Кранц. «Но, черт возьми, господин Райн, вы окажете нам большую услугу, если хотя бы этой ночью не поднимете всех на уши».
Каждый раз под утро пациент дезертировал из сна в кому, теряя пульс и давление; его в спешке подключали к аппаратам и ждали, когда минует загадочный приступ. К обеду ситуация в корне менялась: Райн приходил в себя, но оживлялся лишь ради обсуждения собственной выписки. Его речь всегда была связной, он мгновенно заучил имена персонала, но общением не злоупотреблял. Вытянуть из него хотя бы слово было одинаково нелегко и полицейским, и докторам.
Кранц постоял, разглядывая показатели на мониторе. Поманил медсестру. Девушка подала ему карту, надеясь, что доктор скажет что-нибудь утешительное (например, «мы переводим его в другое отделение»); но врач лишь устало перечитал записи и осел на стоявший рядом с кроватью табурет.
– Не спускайте с него глаз, – наконец шепотом распорядился он. – Если что – зовите. У дверей поставили полицейского, но вы тоже не зевайте. Да не зевайте же вы… – шикнул он. – С любыми изменениями немедленно ко мне.
– Хорошо, доктор Кранц.
– Я буду в ординаторской.
Врач еще несколько минут просидел неподвижно, шаря подслеповатым от усталости взглядом